Карин Альвтеген: Эффект бабочки [litres]

Я все думала: что мне делать с квартирой? Никто, кроме меня, не знал о ее существовании, я сберегла отцовскую тайну, не рассказав о ней ни мужу, ни дочери. Примерно раз в месяц я заходила сюда проверить, все ли в порядке, и ни к чему не притрагивалась, сохраняя квартиру в качестве мавзолея семьи из моего детства. Все они ушли, кроме меня.

И обменяться воспоминаниями уже не с кем.

Возможно, где-то в глубине души я знала, что однажды квартира окажется моим спасением. Папино пристанище станет моим.

Кран над ванной подтекает. Немного, приблизительно две капли в минуту. Я подсчитала в один из вечеров, принимая ванну и наслаждаясь новой солью с эфирными маслами лаванды, лимона и розмарина. Водными процедурами я никогда особенно не увлекалась. Ванна в нашем таунхаусе в Тюресэ [1] Ближний пригород Стокгольма, район массовой застройки 1960-х годов. с тех пор, как выросла Виктория, использовалась исключительно в качестве подставки для красивых бутылочек с маслами для купания, которыми ни у кого никогда не было повода воспользоваться. А на этой неделе я принимаю ванну каждый вечер, разрешив себе не задумываться о расходе воды. Если посчитать, сколько воды я потратила на прием ванны за всю мою жизнь, отрицательное воздействие на окружающую среду будет совсем незначительным. В том месте, куда падают капли воды, эмаль пожелтела. Я слегка потерла пятно чистящим средством, но оно не поддалось, и я оставила все как есть. Отсутствие необходимости беспокоиться дает ощущение свободы. Слишком большая часть моей жизни ушла на всяческие беспокойства.

Теперь я знаю, что это время было потрачено зря.

Почистив зубы, я на секунду задерживаю взгляд на отражении в зеркале. В лице женщины средних лет угадывается преисполненный ожиданий подросток, которым я когда-то была, – узнаю все ту же неприкаянность. Но потом вижу лишь худощавую женщину, вечно зацикленную на своих недостатках. Изучаю морщинки вокруг рта. Две вертикальные черточки над переносицей. Они создают озабоченный вид даже сейчас, когда я наконец чувствую себя свободной. Рассматриваю шею, которую часто скрывала платками, – Кристер говорил, будто она выглядит старой.

Однажды я буду стоять здесь перед зеркалом и говорить себе, что на самом деле я довольно красива. Или, по крайней мере, найду в себе хоть что-то симпатичное. Это мой долг перед телом, столько лет выносившим мою ненависть.

Поэтому я задерживаюсь перед зеркалом каждое утро. Тренируюсь смотреть себе в глаза.

Глаза на удивление те же, что и раньше, но, кажется, видят они теперь все по-другому. Картинка обрела резкость, пропорции стали другими. Шкала цветов будто бы дополнилась новыми оттенками, и детали внезапно проступили четким узором.

С понедельника я смотрю на мир с внимательным любопытством, поскольку не уверена, увижу ли я все это вновь.

Иду на кухню и завариваю кофе. Я купила себе маленькую кофемашину, которая даже умеет взбивать молоко в пенку. Слушая, как что-то шипит в аппарате, чувствую, что иду в ногу со временем. Украдкой смакую кофе у окна – благодаря толстым стенам здесь можно сидеть в оконной нише. Особого вида тут нет, только фасад следующего дома в нескольких метрах; признаться, вечерами я выключаю свет и заглядываю в окна, сидя в темноте. Окна одной квартиры чаще зашторены, а во второй живет пара лет тридцати, которая, не скупясь, выставляет напоказ свою частную жизнь. Вероятно, они просто не заметили, что кто-то заселился в первый ряд партера. Кажется, у них все хорошо, они много разговаривают и вместе готовят, часто прикасаются друг к другу совершенно без всякой необходимости. Я успела всякое повидать, и их другая жизнь поражает меня. Мне не дает покоя вопрос: почему человеческие жизни так по-разному складываются?

Пока я потягиваю кофе, взгляд падает на мобильный телефон. Он был выключен с момента моего переезда сюда, и чем больше проходит времени, тем меньше мне его хочется включать. И не потому, что он так уж часто звонит, просто надо было несколько дней побыть в покое. К своему изумлению, я начала прислушиваться к собственным потребностям, отставив в сторону запросы других. Мое обычное «я», или, правильнее сказать, та, кем я была до понедельника, никогда бы себе этого не позволила. Она считала, что бытие даст трещину, стоит только перестать все контролировать, но, судя по всему, жизнь продолжается. Возможно, Кристеру несладко в нашем таунхаусе, но какое мне дело? Самое удивительное, что меня это не беспокоит. Я больше не в состоянии волноваться. На самом деле я давно уже была не в состоянии, но, несмотря ни на что, продолжала.