Наталья Литтера - Встретимся на Арбате

Потом ее стала мучить совесть. Алена знала, что может помочь, но боялась. В обед, когда Денис убежал выпить кофе с бывшей любовью – театральной костюмершей, а Петя заглянул с горячими пончиками, Алена выложила ему все как на духу.

– И что мне делать, я не знаю. Прийти, сказать: здравствуйте, это я? Глупо. К тому же я вообще не хочу нигде отсвечивать. С другой стороны, несправедливо, если человек, сделавший доброе дело, вот так огребает. Он меня даже пальцем не тронул, понимаешь? Мы по дороге до дома просто болтали. Может, ему по-человечески поговорить не с кем было. Людям иногда просто хочется поговорить, я по себе знаю. Он печенье предложил, сказал, что нельзя девушкам допоздна на улицах работать.

– Правильно сказал.

– Но мне-то что сейчас делать? Сидеть тихо и читать, как его полощут?

– Тут надо подумать, – раздался негромкий голос со стороны лестницы.

Оказывается, все это время Абрам Моисеевич слушал их разговор. Он решил спуститься вниз, чтобы посмотреть стеклянный шкафчик, да так и остановился на середине пути.

– Вы никому об этом не рассказывайте, – посоветовал Абрам Моисеевич, – если не хотите неприятностей. А я подумаю, как лучше поступить.

Потом он звонил по телефону.

– Игорек, здравствуй… Как новая работа? Нравится?.. Я рад. Ты можешь дать мне номер Ларисы Николаевны?.. Да, очень надо… спасибо, записываю…

А вечером пришла женщина. Ей было за тридцать. Темноволосая, элегантная, немного настороженная. Абрам Моисеевич пригласил ее к себе, а через несколько минут попросил подняться Алену.

– Это Лариса Николаевна, – представил он свою гостью, – супруга того самого человека. А это Алена – сейчас она работает в магазине, летом же занималась доставкой еды. Я думаю, Алене есть что вам рассказать, Лариса Николаевна. Я пока спущусь вниз.

Абрам Моисеевич ушел. Женщина молчала. Алена подумала, что у нее очень красивые глаза и что она намного интереснее Аси. В ней было достоинство. И какая-то притягательность. Наверное, они красиво смотрятся вместе – тот владелец отеля и эта женщина. Сейчас она выглядела усталой, да и неудивительно, при таких-то новостях.

– Я та девушка, которую подвозил ваш муж, – начала говорить Алена.

И дальше рассказала, как получила поздний заказ, а потом долго искала стоянку, было очень поздно и темно, и она случайно облила платье блогера, и блогер сильно разозлилась.

– Ася все придумала, она была вне себя из-за мокрого платья и кричала на всю стоянку. Ваш муж ничего плохого не сделал, он всего лишь довез меня до дома. Правда. Мы даже немного поговорили по дороге. Мне кажется, ему просто не понравилось, что я была одна на темной стоянке среди мужчин-водителей. Я тогда еще подумала, что среди богатых бывают нормальные люди.

Безусловно, Алена могла рассказать гораздо больше, но не стала этого делать. Во-первых, ей нравилась сидящая напротив женщина, не хотелось причинять ей лишнюю боль. Публикации и так были беспощадны. А во-вторых, разве не хотела Алена помочь тому мужчине?

– Только я в газеты-журналы с заявлениями не пойду, – торопливо добавила она. – Я рассказываю все это лишь для того, чтобы вы не верили в написанное. Ася врет, а я за справедливость.

– Спасибо, я все поняла. – Женщина слегка улыбнулась.

Абрам Моисеевич еще некоторое время после ее ухода беспокойно расхаживал по торговому залу, нервно потирая мягкие ладони.

Но сейчас шумиха почти улеглась, Алена осталась ненайденной журналистами, и совесть ее была чиста.

– Девушка, у вас Островский есть? – К прилавку подошла пара средних лет.

– Что именно вас интересует?

– «Правда хорошо, а счастье лучше».

Море казалось бескрайним, оно уходило к горизонту, накатывало волнами, а потом с шепотом убегало. Смотреть можно бесконечно.

Катя и Лара сидели на лежаке, листали книжку с разными заданиями. Угадай, где чей домик, какой предмет лишний, найди десять отличий.

А он смотрел на море. Отдыхающих почти не было, отель пустой, правда, ожидают небольшой всплеск к Новому году. Если бы здесь был горнолыжный курорт, тогда конечно… но горнолыжного курорта здесь не было. Зато был древний монастырь в горах, и Лара захотела там побывать. Они поехали. Ехали долго, осторожно, по серпантину вверх.

Наверное, там было ближе к Богу. Лара долго стояла в старом храме, смотрела на иконы, ставила свечи, что-то беззвучно шептала. Молилась. Он знал, что она просила за те души, которые, не родившись, улетели в другой мир.