Олеандр Олеандров - Дневник Квятика – 1

С этим – мое творчество и закончилось.

С холодной задницей – у меня всегда было плохо с вдохновением.

И стихами.

Зато после после обеда я бродил по улицам. Пытался найти покой в душе.

Пока в голове не всплыло – а что думал Пушкин собираясь на свидание, к невесте?

И вдруг меня поразила догадка… может то же самое что и я?

А ведь на свидании, я делал многое… (хе – хе).

Но потом вспомнил его стихи… такие высокие и чистые… понял – нет, вряд ли она сама брала его в руку и делала "это", потому-что еще невинна… где-то в беседке, с чашкой чая в другой руке, под звуки вальса Шопена.

Нет, наверняка не делала…

Так что из этой троицы – Пушкин, Лермонтов и я – только я один – мастурбировал..

В душе возникла неясная тревога – не станет ли это фатальной ошибкой?

Но хватит об этом!

К тому же на улице "Индустриальная" мне дорогу перебежал черный кот.

И как я не просил его остановиться и не делать этого – тварь только уверенней шла через дорогу.

(Плохие предчувствия…)

Вечером пришла пора собираться.

Нашел в старой школьной тетрадке какое-то стихотворение, вырвал – покажу ей… скажу ей что ночью сочинил.

Для нее.

А про кота – не буду рассказывать – а вдруг она суеверная. Напугается еще. И не даст…

Мы встретились возле кафе. На пересечении улиц Маркса и Маргариновая.

– О Боже – воскликнул я как только увидел ее. – Она даже прекрасней. Чем… была в моих мечтах…

Когда я дрочил…

Кажется..

Немого поговорили о том, о сем. Она легко подхватывала любую тему. Я рассказал ей про мою любовь к поэзии.

Наконец решили пойти в кафе.

На мороженное.

Мы замолчали и я стал тайком рассматривать ее поближе…она шла а платье чуть задиралось кверху, от ветра.

Обнажая чудесные стройные ножки.

На губах какая-то таинственная улыбка.

Милая, простая.

Как образ Мадонны.

В голове вдруг всплыли какие-то стихи… Начал читать их но закончить не успел.

– Ох! – Вдруг вырвалось у нее из прекрасных уст.

И только теперь я заметил что разглядывая ее – я не заметил стальной столб вбитый посреди дороги. Чуть выглядывающий из под земли – что-бы чужие автомобили не заезжали в проулок Маргариновый.

Вот мы напоролись прямо на него. Точнее – она.

– Ох! – Вырвалось у нее.

И она стала валиться прямо на землю.

Я, не успевший еще спуститься с небесных высот поэзии на грешную землю, не успел подхватить ее… и она с каким-то воем повалилась на землю. Что-то раздавив под собой при падении.

С хрустом.

Я протягивал ей руки но нас разделяло все большее расстояние.

И я только мог наблюдать как она утыкается в землю своим прекрасным лицом.

От шока я даже не заметил что продолжаю декламировать стихи…

Она лежала на земле и не шевелилась. С открытыми глазами.

Я наконец перестал читать стихи. И сказал – Вот сука!

– А-а-а-а! – Закричала она и попыталась приподняться на руках. Но не получилось.

Наконец я полностью пришел в себя и стал подымать ее.

Она оказалась тяжелее чем я думал.

И мы несколько раз повалились на землю снова. Прохожие шедшие мимо с подозрением поглядывали на нас и старались обойти подальше, отворачивая нос, как будто ожидая что запах перегара ударит им в лицо.

Я перестал ставить ее на ноги и просто посадил на землю, усевшись рядом.

Она перестала выть, и задерла платье.

Но не для того что-бы показать мне свои ножки как я ожидал тайком.

А стала рассматривать синяки и ссадины.

– Куда ты меня привел? – Наконец злобно зашипела.

И посмотрела на меня внимательно.

– Это не я… – Замямлил я – Это черный кот.

– Черный кот? – Переспросила она и в глазах ее появился ужас.

Пришлось мне во всем признаться… что планы мои были совсем другими, что я действительно ночью думал про нее, и причиной всех несчастий – был мерзкий кот.

Наконец я попробовал ей встать на ноги. Это получилось.

Хотя она хромала, но шла… при этом – правая щека лица была поцарапана, а ноги в синяках и ссадинах.

– Ничего! – Попробовал я взбодрить ее – Мне кажется ты теперь еще более прекрасна!

И хотел продолжить читать стихи.

Но ее выразительный взгляд в ответ – показал мне что я промахнулся.

И она развернулась на 180 градусов.

Уехала они на автобусе, молча, не прощаясь…

А я пошел обратно домой, к дивану, вспоминая ее новый образ – несчастный и падший… в порванном платьице…

Чувствуя что меня снова тянет на поэзию…

Или… что-то вроде этого.