Павел Иевлев - Небо над дорогой

— А зачем нам Ниэла? — затупил Артём, тоже уставившийся вниз, на затянутый дымом город.

— Она может знать, где Настя. Они в последнее время были вместе.

— Чёрт, что это за хрень! — закричал Иван.

— Полицейский дрон, сейчас сбивать нас будет, — пояснил я. — Ну, попробует, по крайней мере.

— Там же люди внизу под нами!

— А он тупой.

Автоматический беспилотник завис напротив дирижабля и, наверное, дал несколько импульсов своей ЭМИ-пушкой. Вот тут невольно порадуешься, что инженеры Первой Коммуны не любили электричества — нашим моторам на него плевать. Истратив заряд, дрон развернулся и улетел.

— Это всё, что они могут? — спросил Иван.

— Не, у них есть кинетическое оружие, — ответил я, — довелось как-то убедиться. Так что лучше до этого не доводить. Крис, где нам их искать? Кри?

— Сер, — тихим дрожащим голосом сказала она, — Сер, что они творят?

Девушка приникла к окну рубки и с ужасом смотрела на проплывающую внизу улицу.

— Ну, вот так, сходу, я бы предположил, что они устанавливают социальную справедливость. Бутылки с горючей смесью и баррикады — её характерный симптом. Ты ведь этого хотела, верно?

— Нет, я не хотела такого! Не хотела!

— Ну, любуйся, вот так оно всегда и выглядит…

Разбитые витрины кафе, перевёрнутые мобили, подпалины на сваленном кучей поперёк улицы мусоре. Что-то где-то вяло горит, затягивая дымом весь променад. Я гулял тут с семьёй, красивое местечко было.

— Я попробую с ней связаться… — сказала Криспи, доставая пластину коммуникатора.

— Она в здании Совета. Я предупредила, чтобы по дирижаблю не стреляли, — сказала она через пару минут переписки.

Модерновое стильное сооружение — Совет Молодых — окружено толпой. Тонированные стёкла фасада кое-где разбиты, открывая интерьеры переговорных и кабинетов. Бюрократическое сердце Альтериона.

На площади — палатки, баррикада из согнанных в ряд и связанных цепями мобилей, горят костры. На ступенях перед тонким пунктиром охраны с «глушилками» размахивает плакатами какая-то экзальтированная молодёжь. Сверху читается плохо, но «Долой!» там определённо на каждом втором. Хорошо, что шины тут негорючие.

Вокруг здания плотно барражируют дроны, но нас пропускают. Зависнув, выдвигаем трап на балкон.

— Мы с Крис идём вдвоём — и даже не начинайте. Если что — сваливайте моментально, не ждите и не делайте глупостей. Вас просто сразу собьют без всякой пользы.

Иван с Артёмом неохотно согласились. Дирижабль — слишком уязвимая штука для штурмовых операций.

Новоиспечённая «мадам диктатор» выглядит не слишком счастливой. Заседание, на которое мы беззастенчиво впёрлись, напоминает военный совет в ставке Гитлера, когда первый русский солдат царапает штыком автограф на колонне Рейхстага. Всем уже всё понятно, но принимать яд пока очень не хочется.

— Привет, Ниэла, — здоровается полным именем Криспи.

Нервная, усталая, вымотанная женщина. Но взгляд решительный. Капитуляцию не подпишет. Ну да мы знаем, как это работает. Не подпишет она — найдутся другие.

Ниэла смотрит только на меня, Крис игнорирует. Умная. Если кто-то что-то может ей предложить, то это я.

— Настя. Мне нужна девочка. Где она?

— Её здесь нет. Она теперь мессия, пророк и знамя, — невесело рассмеялась Ниэла. — Некоторые даже говорят, что она Искупитель. Не думала, что эта зараза — культ Искупителя, — так глубоко пустила у нас корни. Я всегда говорила, что у нас слишком много бродяг.

— Она не очень-то подходит под легенду… — засомневался я.

— Ты не видел, во что она превратилась. Впрочем, кого волнуют детали, когда такое творится?

Ниэла показала рукой за окно, где толпа собиралась перед ступенями, что-то неразборчиво скандируя. Я прислушался. «Дорогу молодым!» и «Долой Совет!» понял, остальное сливалось в шум. Дроны снизились и зависли над входом, охранники подняли глушилки. Кажется, до летального оружия дело пока не дошло.

— Где она?

— В старом Храме. Криспи знает, где это. То ли собирает свою армию, то ли принимает божественные атрибуты… Я не знаю, на её стороне часть техников, они сбивают наши дроны.

— У вас есть храм? — удивился я.

Всегда считал, что общество альтери совершенно нерелигиозно.

— Это исторический архитектурный комплекс, — пояснила Криспи, — музей прошлой эпохи.

— Надо было давно снести его, — буркнула Ниэла, — но кто знал, что предрассудки так живучи?

— Кризисные периоды всегда сопровождаются регрессом общественного сознания, — не удержался я.