Данияр Сугралинов - Буквы (сборник)

В дверь постучали. Кто там ещё? Мирон отворил дверь. За порогом, опираясь рукой о косяк, чуть пошатываясь, стояла и улыбалась женщина в короткой юбке, кофточке и с запахом перегара.

Икнув, она сказала:

-- Я -- Валя. Скучаешь?

-- Нет, веселюсь. Я ложусь спать, Валя, так что извини.

-- Ты же командировочный, да? -- Валя сделала шаг вперёд. -- Может, впустишь даму?

-- Э-э-э...

-- Спасибо.

Валя зашла, прикрыв за собой дверь.

-- Откуда приехал?

-- Из Москвы. Это вы звонили?

-- Может, и я. А что?

-- Я же сказал: нет. Не нуждаюсь в ваших услугах.

-- Без услуг пообщаемся. Такой мужчина интересный.

Мирон сдался. Общались всю ночь. Всё, как есть, ей рассказал: психолог тот ещё оказалась девка, да и понятливая.

***

Не успев поступить в институт, Настя вынужденно взяла академ -- залетела. Первый курс доучилась -- и всё. К тому времени Мирон уже заканчивал институт и проходил преддипломную практику. Ни о каком аборте Настя и не думала: только рожать!

Может, это было и неумно. Напряги с бюджетом: работала только Настя. Мирона надо было красиво одевать, обстирывать, кормить, набирать его отчёты, глотать его сперму и выделять ему деньги на пиво и сигареты ("Парламент", не иначе). "Ты же понимаешь, мне надо держать марку", -- объяснял он. Настя стала работать в две смены.

Её мать продала дом и выслала часть денег дочке. Так у Мирона появился первый мобильный.

Жили они в той же Настиной съёмной квартире. Родители Мирона им не помогали, да и ничем помочь не могли, сами перебивались от зарплаты к зарплате. Свекровь, Людмила Петровна, сразу невзлюбила невестку. Какая-то приезжая, продавщица в ларьке, захомутала её мальчика, такого умного и перспективного. "Передком заманила", -- жаловалась свекровь подружкам.

Никакой свадьбы, просто расписались. Мирон тогда на радостях хорошо выпил, вёл себя возбуждённо, даже как-то агрессивно. А потом уснул. Настя проводила гостей, убралась, вымыла посуду. Светало. Она села на кровать рядом с Мироном и, разглядывая его спящее умиротворённое лицо, представляла, как скоро всё будет замечательно.

Всё стало замечательно настолько, что в роддом Настя поехала одна, жутко стесняясь синяков на теле. "Муж в командировке", -- отличная отмазка. "Золотое руно" -- отличная командировка. Ресторан-казино, всё в одном. Шлюхи рядом, только свистни.

"Мирон после свадьбы" -- это было совсем не то, что "Мирон в период ухаживаний -- мой милый и скромный, моя опора и надежда". На работе Мирон (версия 2.0, "Послесвадебный релиз") продвигался настолько же быстро, насколько быстро менялся сам.

Успешно прошёл стажировку и был принят в штат. А жене: "На, получай, сука!". Сама виновата, нечего улыбаться всем подряд! Хорошо, что всего лишь пощёчина. Не переставая улыбаться, Настя думала: "Пусть все решат, что это шутка... Да, да, шутка. И ничего более. Но как же горит щека..." Сомнамбулой дошла до ресторанной уборной и лишь там разрыдалась.

Стал заместителем руководителя департамента. А с левой ещё не пробовали? Всё бывает в первый раз, крошка, лови! Походя, ногой. Ну, и кулаком в живот, он же так соблазнительно выпирает. Конечно, в тот момент Настя испугалась не за себя.

Удивительно, как Маришка родилась здоровой.

***

Утром, наскоро собравшись, Мирон вышел из гостиницы. Наверное, впервые за эту хмурую осень небо расчистилось, и ярко светило солнце.

Ночью, с трудом выпроводив назойливую проститутку Валю, Мирон долго ворочался: не мог уснуть. Он многое переосмыслил за последнее время.

"Ну и катись!", -- подумал он, когда после очередного загула нашёл записку от Насти.

"Мирон, я уезжаю. Ничего мне от тебя не нужно, взяла лишь Маришкины и свои вещи. На алименты подавать не буду. Анастасия".

Собрал друзей, подруг: отметили по полной. Жизнь началась холостяцкая. Успевал всё: и работать, и гулять. Лишь иногда, раз в неделю, а то и того реже, возникала в душе щемящая тоска по жене с дочкой. Но Мирон успешно её гасил.

Потом всё достало. Бросил пить, порывался даже бросить курить, но не получалось. Спортзал, тренажёры, диета, карьера. В личном плане что-то не заладилось: крутились около одни шалавы, чего хотели -- понятно, да не того хотелось самому. А чего? Чёрт его знает.

А месяц назад попался на глаза альбом с фотографиями: студенты на лавочке с пивом, они с Настей, Маришкин зуб первый... Совсем уж плохо стало, взвыл Мирон, понял всё: и кто он по жизни, и чего хочет на самом деле, да... Ничего не поздно!

С работы не отпускали -- да и пошли вы! Уволился без сомнений. Секретарша "я вся ваша, Мирон Алексеевич" сходу стала "я не такая, идиот, знать тебя не знаю". Но на прощальную вечеринку пришли все приглашённые.