Мелани Бенджамин - Госпожа отеля «Ритц» [litres]

– Ладно. Похоже, мы не можем иметь детей. Я ходила к врачам – у меня что-то с маточными трубами. Клод об этом не знает.

– Клод – твой мужчина?

– Да. Мой муж… Я же говорила тебе вчера вечером. Может, у него тоже какие-то проблемы со здоровьем. Я понятия не имею, есть ли у него дети от других женщин. Не могу заставить себя спросить. – Именно этот страх мешал Бланш обсуждать с Клодом их бездетность. Если бы у него был ребенок от одной из любовниц, Бланш бы этого не вынесла; она не смогла бы снова и снова возвращаться к нему, надеясь, что рано или поздно он изменится… Господи, какой же наивной дурой она была! – Я не знаю, хочет ли он детей. И, по правде говоря, не уверена, что сама хочу их. Но мне все время кажется, что в наших отношениях чего-то не хватает. Как будто я не смогла дать ему то, чего он ждал – семью, которая напоминала бы ему, что он настоящий мужчина. Хотя я никогда, ни разу не давала ему понять, что я хочу именно этого. Да я и сама не знала, чего хочу. О, у нас прекрасная жизнь – ты должна навестить нас в «Ритце»! Но это совсем не та жизнь, что у большинства супружеских пар. Постепенно мы начали верить, что мы…

– Особенные?

– Да, именно так. У нас был невероятный, страстный роман, который превратился… в это. Что бы это ни было. – Бланш смотрела на горизонт, как будто спокойное, задумчивое море могло объяснить ей, что это такое. – Я одинока и зла, разочарована в нем, как и он во мне. И я не могу, хоть убей, придумать, как это исправить. Может, это и нельзя исправить. И все-таки я чувствую, что крепко связана с мужем. Мне больше некуда идти. Я люблю Париж. И никогда не смогу вернуться домой.

– А где твой дом?

– В Америке. Я уже целую вечность не навещала семью. – Бланш вернулась в Америку через пару лет после свадьбы, во время одного из своих бесчисленных побегов. Естественно, она остановилась в отеле «Ритц» на Манхэттене, где угощала всю свою семью изысканными обедами. Устроила родным экскурсию по отелю, даже поселила на ночь в номере люкс, гордясь, что показала им то, к чему привыкла в Париже. Но родители Бланш чувствовали себя неловко и не одобряли того, что она путешествует одна. Это был не очень удачный визит; с грустью, которая на время заставила Бланш забыть о ссорах с Клодом, она поняла, что с родными ее объединяет только прошлое. И именно из-за прошлого она покинула Нью-Йорк.

– Так о чем вы с мужем разговариваете, если не о детях?

– В основном о его работе. О «Ритце». Его сотрудники стали нашей семьей. Думаю, в нашей жизни они занимают место, которое должны были занимать дети. Место между нами – оно разделяет нас, хоть, кажется, и пустует… Понимаешь? – Бланш взглянула на новую подругу, которая с энтузиазмом кивала после каждой фразы. Вряд ли Лили что-то понимает, учитывая, что у нее не очень хорошо с английским…

Но это не имело значения; Бланш нужно было выложить все кому-нибудь. Только не Клоду.

А женщине.

– Да, да. Я понимаю. Тебе нужна цель. Тебе и твоему мужчине. У вас она есть? Что-то, за что вы будете бороться вместе?

– Что?

– Лично я не считаю, что так уж важно иметь детей. Особенно сейчас. Нас окружают опасности, Бланш. Плохие люди. Но у тебя и твоего мужчины должно быть что-то, за что можно бороться, – как за жизнь ребенка, за его благополучие. В чем смысл твоей жизни, Бланш?

– Я… я не знаю. – Бланш вцепилась в скользкий поручень. Лили выбила у нее почву из-под ног. Никто никогда не задавал Бланш таких вопросов, и она, конечно, никогда не задавала их себе.

– В удовольствии? – Эти темно-карие глаза, кажется, видели Бланш насквозь. – Веселье – твоя цель? Выпивка, смех и танцы?

– Ну да. Разве тебе это не нравится? Вчера вечером, когда ты занималась армрестлингом с этим исполнителем любовных песен…

– Ах, это… – Лили отвернулась и сплюнула через перила. Бланш никогда не видела, чтобы женщина так делала; по правде говоря, зрелище показалось ей впечатляющим. – Конечно, это было весело. – Опять это загадочное пожатие плечами. – Но это не тянет на смысл жизни, Бланш. В жизни должно быть что-то большее, чем веселье, не так ли?

– Лили, меня учили, что нужно верить в Бога, а семью и традиции ставить превыше всего. Нужно быть порядочной. Скромной. Следовать всем правилам. Но я не усвоила урок и поэтому сбежала; была спасена менеджером отеля, который не знал, что делать со мной после того, как заполучил, – так же, как я понятия не имела, что делать после того, как досталась ему. И поэтому провела последнее десятилетие или около того так весело, как только могла. В детстве все эти забавы были для меня под запретом.