Андрей Шляхов - Расследование доктора Данилова

– Так это вы его сделали? – удивился Данилов, ставя зайчика на стол. – Неужели? Никогда бы не поверил!

– А что тут такого? – пожала плечами Ирина Константиновна. – Или вы считаете, что женщина должна самовыражаться только в вышивке и рисунках акварелью?

– Отнюдь! – мотнул головой Данилов. – Просто в моем представлении работа со стеклом – это нечто архисложное. Нужна мастерская, печь, какое-то невероятное оборудование…

– Три печи, – уточнила Ирина Константиновна. – Плюс несколько горелок, щипцы и набор трубок. Если живешь в собственном доме, то можешь устроить не только мастерскую, но и целое производство. Печи же компактные, размером с принтер. В общем, ничего сложного… Сложно только подружиться со стеклом, но этот этап давно пройден.

– А как вы вообще пришли к этому? – Данилов все не мог оторвать глаз от зайчика.

– Постепенно. Все началось с лампворка, к которому меня приобщила подруга. Знаете, что это такое? Берешь стеклянный прут и в пламени горелки выплавляешь бусины, а затем украшаешь их какими-то накладками. Я увлеклась и вскоре мне захотелось большего. Так и втянулась… Владимир Александрович, а давайте я вам зайчика подарю?

– Ну что вы! – опешил от неожиданного предложения Данилов.

– Так он же вам понравился.

– Мало ли что понравился, но это же не означает…

– Не отказывайтесь! Вам будет приятно и мне будет приятно. Я люблю делать подарки приятным людям…

– Это я-то приятный человек?! – рассмеялся Данилов. – Вы меня плохо знаете, Ирина Константиновна. У меня всего одно достоинство – я не опаздываю на работу и куча недостатков…

– У меня тоже куча недостатков, – перебила Ирина Константиновна, – и главный из них – обидчивость. Если вы откажетесь, то я обижусь. Мы, художники, ранимый народ. Если человек похвалил, но отказывается от подарка, значит похвала была неискренней.

– Искренней! – заверил Данилов. – Мне просто неловко. Такое чувство, будто я вас ограбил.

Ирина Константиновна поморщилась – ну что за чушь. Минутой позже, зайчик, обложенный ватой, лежал в жестянке из-под чая, а жестянка – в кармане даниловского халата.

– Могу я дать вам один совет? – спросила Ирина Константиновна, когда Данилов закончил благодарить ее за подарок.

– Конечно, – ответил Данилов. – Я люблю советы.

Вообще-то это было не так, потому что непрошенных советов он не любил, но в роли Данилова-Знаменского приходилось притворяться на каждом шагу. Если честно, то Данилов не ожидал от себя таких артистических, мягко говоря, способностей.

– Держитесь подальше от Дебихиной, – выдала Ирина Константиновна. – Это очень токсичная особа.

«Токсичная – не то слово», – подумал Данилов, но вслух сказал другое:

– Мне, как новому сотруднику, которому предстоит проработать в отделении, по меньшей мере, до конца года, хочется поскорее наладить отношения с коллегами. Знаете, как говорят: «отделение – это маленькая семья». И если уж мне выпало работать с Мариной Степановной, то сами понимаете…

Этот разговор состоялся в четверг, одиннадцатого марта, а во вторник Данилов был свидетелем невероятной сцены. На кафедре после трехдневных выходных было много текучки, поэтому в отделение, якобы для знакомства с новыми историями болезни, Данилов приехал около четырех часов. Ничего заслуживающего внимания там не происходило, поэтому Данилов уселся в ординаторской и стал листать истории. Спустя некоторое время в ординаторскую вошла Дебихина, работавшая в дневную смену, сдернула рывком с лица маску и начала деловито готовиться к уходу – сложила какие-то вещи в свою сумку, достала оттуда блескучий кошель-косметичку и принялась красить перед зеркалом губы ярко-красной помадой. Следом появился один из дежурных врачей по фамилии Шугуров, к которому Данилов еще не успел толком присмотреться. Знал только, что Шугуров живет в Серпухове и потому ему ставят только суточные смены, чтобы человек не мотался из такой дали ради восьми часов работы.

– Марина Степановна, так нельзя! – раздраженно сказал Шугуров. – Вы наблюдали Полыханова после операции, а его перевод в отделение оставляете нам!

– У меня рабочий день закончился пять минут назад! – отчеканила Дебихина, посмотрев на висевшие на стене часы.

– За это время вполне можно было подготовить переводной эпикриз! Вы же его знаете, наблюдали за ним, а мне придется начинать все с самого начала! Это не по-товарищески!

– А кто сказал, что мы с вами товарищи? – хмыкнула Дебихина.