Маша Трауб - Плохая дочь

Баба Вера, в доме которой я жила, убеждала свою невестку Анжелу, управлявшую хозяйством и свекровью, сжечь ее после смерти.

– Анжела, никакого гроба! Давай ты меня сожжешь, как ты мечтаешь! – заклинала баба Вера.

– Баба Вера, я вас сейчас зарежу, потом утоплю, а только потом сожгу. Перестаньте делать мне нервы! – кричала Анжела, интонируя, почти как тетя Марина.

– Анжела, зачем ты меня в землю хочешь? Ты ко мне придешь? Нет. Мой сын ко мне придет? Нет. Он к тебе не приходит после того, как со Светкой спутался. Ты думаешь, он про меня вспомнит? Остальные все на том свете. Зачем мне могила? Чтобы я там одна лежала и смотрела, как про меня все забыли? Ты будешь цветы сажать и ограду мыть? Я тебя умоляю. Тебе есть чем заняться. Мой сын или его Светка на родительский день ограду покрасят? Да я сама скорее из гроба встану и все покрашу. Эта Светка его еще та засранка. Намарафетится, прическу сделает, а в доме вечный срач. Анжела, сожги меня! Зачем ты меня так не любишь?

– Я приду на вашу могилу. Намарафетюсь и приду. И Светку за волосы притащу, – отвечала Анжела.

– Один раз придешь, ну два. А потом? Выйдешь замуж. Что ты скажешь своему мужу? Поеду на могилу бывшей свекрови? У тебя в новой семье новые покойники появятся. Зачем тебе старые? Будешь думать, какую оградку вперед красить. Оно тебе надо? Сожги меня! Зачем ты меня так не любишь?

– Баба Вера, давайте вы будете уже здоровы и помолчите! – кричала Анжела. – Санек, ты опять обосрался? Я тебе горшок на голову в следующий раз надену! Снеговиком будешь ходить! Обосранным, как моя жизнь. Ксенька! Помой брата! Я сейчас оторву твою голову и в телевизор засуну! Потом достану, и ты будешь ходить с квадратной головой! Выключи, мать сказала! Иди картоху почисть! Нет, я тебе сначала руки оторву и на место приделаю. Из жопы к плечам приставлю! Как ты белье повесила? Господи, картоха, что моя жизнь. Вся с глазка́ми. Тут выковыриваешь, там выковыриваешь, а жрать в результате нечего. Все в помойное ведро. Отковырки одни. Ксенька, я что сказала? Если ты оглохла, так я тебе кастрюляку на голову надену и половником стукну, вот тогда ты оглохнешь. Или я сейчас себе кастрюляку нацеплю, чтобы от вас всех оглохнуть.

Анжела, которую муж бросил с двумя детьми и свекровью, успевала все – вкусно готовить, орать, таскать тяжелые сумки с продуктами, работать в ателье закройщицей, брать дополнительные заказы на дом, строчить по ночам с пулеметной скоростью на швейной машинке.

– Анжела, я уже проснулась! Дай мне заснуть снова или скажи, шо мне делать? – кричала соседка Катька, разбуженная стрекотом машинки.

– Рукав дострочить надо! – кричала в ответ Анжела, нимало не беспокоясь о том, что криком перебудит детей, свекровь и соседей. А орала она куда громче швейной машинки.

– Если Славик проснется и начнет приставать, я тебя утром пришибу! Опять надрался и руки распускал, – кричала Катька.

– Это он тебя с Люськой перепутал, – хохотала в ответ Анжела.

– А то я сама не знаю, с кем он меня перепутал! Вот спасибо, глаза мне открыла окончательно. Еще поори так, чтобы Люська это услышала, а то она страдает поди по моему Славику. Заодно крикни, чтобы забирала Славика. Я его упакую ей в лучшем виде. В банку, как кильку, закатаю. Или в рассол с помидорами. Слушай, опять пять банок взорвались. Дашь мне свою закрутку? Или чего я не положила? Мне в потолок теперь смотреть? Чего я там не видела? – кричала соседка.

– Да заткнитесь вы обе уже! – отвечала криком другая соседка.

– О, Валька, а ты не спишь, что ли? – радовалась Катька.

Во дворе начинали брехать собаки и орать дурниной коты.

– Уснешь тут с вами. Анжелка, умоляю, хватит. Утром рукав дострочишь, – кричала Валька.

– Валька, твое платье строчу. Сама ж завтра придешь претензии выдвигать! – отвечала Анжела.

– Давай я послезавтра приду, только дай поспать уже. Только закемарила.

– Что, опять у малого зубы режутся? – кричала Катька.

– Да уже динозавр или людоед. Восемь зубов, грудь сожрал.

– Так дай ему мяса! Сколько можно сиську терзать? У тебя что, лишняя есть? Так дай мне. Я твою в свои подоткну, может, Славику понравится, – смеялась окончательно проснувшаяся Катька.

– Сколько надо, столько и буду. Уж лучше дите кормить, чем мужику давать. Я своему сказала – если он только дотронется, так еще одного рожу. Или пришибу на хрен. Присосался тут на днях, я чуть не взвыла. Теперь вообще от меня шарахается.

– Чего так? – ахнула завистливо Катька.