Ирина Верехтина - Кто скажет мне слова любви…

«Кончилось» – в тот поздний вечер, когда Тася зачем-то вышла в сад: ей помнилось, что под смородиновым кустом она оставила банку с ягодами. Ползая под кустом на коленях, Тася шарила в темноте руками, соображая –тот ли это куст или не тот… И вдруг услышала знакомый голос – Валерка разговаривал с кем-то по мобильнику. Тася прислушалась.

– Ну, не могу, не могу я в выходные! Ты же знаешь, у меня дети, дача, жена… Я человек семейный. Не расстраивайся.Скоро сентябрь, Настя в школу пойдёт, Вовка в садик, и мы с тобой… Мариночка, детка, не надо обижаться, я же тебя люблю. Ну, хочешь, съездим с тобой куда-нибудь, дня на три. В тёплые страны. На Бали. Или в Доминикану. Хочешь? Только это уж в октябре, раньше никак не получится… На неделю? Ну, хорошо, поедем на неделю – только ты и я. Договорились. Ты звони, не пропадай. Вечером звони, в это же время. Ну, целуй меня… И я тебя! Пока!

Тася без сил опустилась на землю. Под руку попалась банка с ягодами, Тася досадливо её отшвырнула – невидимые в темноте ягоды рассыпались по невидимой траве, невидимая тоска сжала сердце невидимыми цепкими руками. Марина…

Девятнадцатилетняя Марина, похожая на куклу Барби, работала в банке всего два месяца. И без конца бегала к Валерке в кабинет – носила на подпись какие-то бумаги, письма, договора, платёжные поручения. Всего два месяца… Когда же они успели?

С Валеркой всё – поняла вдруг Тася. Ей такой не нужен. Ей вообще никто не нужен, она больше никому не поверит, никому не позволит себя обмануть, – горько думала Тася, забыв, что сама обманывала простодушную доверчивую Женю. Ни о чём не подозревающий Валерка ввалился к ним на террасу, громогласно возвещая – так что слышала вся улица – «Хозяйки! Есть кто дома? Коровка пришла, молочка принесла!» Валерка привёз молоко, за которым по воскресеньям ездил в деревню на джипе. Молока он покупал столько, что его хватало и на сметану, и на творог, и деревенские радовались, завидев знакомый серебристый джип: брал Валерка много и платил не скупясь и не торгуясь.

Тася молча приняла из его рук банку с молоком.

– Ты чего такая? Заболела? – Тася помотала головой. – Да что случилось-то?– испугался Валерка, глядя в Тасины остановившиеся глаза. Тёплая ладонь легла на Тасин лоб.

– Лоб холодный. А нос тёплый! – констатировал Валерка. Заболела, значит. Это дело поправимое. Сейчас за лекарством сбегаю. Ты только скажи, чего тебе принести? Виски, мартини… Нет, мартини тебе нельзя, его со льдом надо, а ты болеешь…

– Да отстань ты от меня! – оттолкнула Тася его руки. Руки были тёплыми и добрыми. Такие знакомые, такие родные руки, ставшие вдруг чужими. – Отвяжись ты от меня. Не лезь!

– Да ты чего? Я не лезу, я лоб потрогал только, – обиделся Валерка. – Ты сама на себя не похожа, Таська! Ну-ка, быстро говори, что произошло.

– Иди домой, Валера. И не приходи ко мне больше. И молоко не вози, не надо нам ничего… от тебя. – Тася стряхнула с плеч Валеркины руки. – Иди. Марину свою обнимай.

– Ах, вот в чём дело! Это ты из-за Маринки? Да у меня с ней ничего, так, эпизод. Влюбилась девчонка, телефон мой откуда-то раздобыла и названивает. Все секретарши влюблены в своих начальников, это же классика жанра! А ты решила, что у меня с ней серьёзно? Она меня достала уже. Вот дождётся – возьму и уволю.

– Не надо её увольнять, – тихо сказала Тася. – Не надо. Лучше я уйду. Не буду вам мешать.

– Да ты нам не мешаешь, – начал было Валерка и осёкся, поняв, что сказал не то…

Есть такая порода людей – живут как им нравится, не сообразуясь с обстоятельствами и не считаясь с мнением других, прокладывая себе дорогу с лёгкостью гусеничного трактора. Нет, они никого не убивают, не втаптывают в грязь, не убирают со своего пути. Они просто переступают через тебя и идут по жизни дальше. Как сейчас Валерка переступил через неё, Тасю. А ещё раньше – через Женю. А ещё раньше…

Из банка пришлось уйти, и теперь она работала кассиром в сбербанке. Проблем с трудоустройством не возникло: кассиры нужны везде. На новом месте зарплата была в два раза меньше, но им с мамой хватало. Тасю расстраивало другое. Неизвестно, что Валерка наговорил о ней Жене, но та вдруг перестала к ним ходить. Настя тоже больше не заглядывала, а при встрече с Тасей опускала глаза и, не отвечая на вопросы, торопилась пройти мимо.

Отец запретил, догадалась Тася. Но больше всего огорчало, что он и Вовку настраивал против неё. Семилетний Вовка, который любил сидеть у Таси на коленях и слушать сказки, которых она знала много и умела рассказывать «по-взаправдашнему» – Вовка дразнился и строил из-за забора рожи.