Владимир Шпинев - Записки реаниматолога

— Папочка, папочка, я люблю тебя! — обнимала любимая дочка своего отца.

— Зачем такая машина, — ворчала мама, — она ж только получила права, можно и попроще купить.

— Ничего ты не понимаешь! — улыбался довольный мужчина, — моя дочка достойна лучшего коня!

Прошло несколько месяцев, девушка уже смело управлялась с мощным агрегатом.

— Ленок, — звонила она в трубку, — поехали в город прокатимся.

— Не-ет, — томно отвечала подружка, — я с Лешкой сегодня, я и так его редко вижу…

— Ну Ленкааа, поехали, за два часа управимся, мне скучно одной!

— Ну хорошо, только недолго.

— Умничка, через пять минут у твоего подъезда жду!

На улице вьюжило, вчерашняя оттепель расплавила снег, сегодняшний мороз прихватил дорожное покрытие.

Двухсоттридцатисильный двигатель с рычанием провернул колеса, из-под машины брызнул сноп грязного снега и камней. Машина, крутанув задом, устремилась прочь от поселка, вывернула на федеральную трассу. Кураж ухватил сознание молодой девицы, она еще сильнее притопила. Дамы в восторге мчались вперед к своей судьбе.

Легкий снежок покрыл поворот, пряча под собой заиндевевшую трассу.

— Наташка, Наташка притормози!!! — заверещала Лена, когда машину повело чуть юзом.

Девушка вместо плавного нажатия на тормоза втопила педаль в самый пол, повернув при этом руль в сторону заноса. Машину по инерции закружило, она вылетела на встречную полосу, где спокойно ехал мужчина со своей женой. С ужасом они увидели, как на них летела полутаротонная машина, но уже ничего поделать не могли. Страшный удар решил судьбу всех.

Оба водителя живы, оба пассажира погибли. Никогда уже Лена не увидит своего возлюбленного, а мужчина свою жену. Оба водителя в реанимации, чуть живые. Бригады врачей работали на две операционные. У обоих был оторван кишечник, черепномозговые травмы. У девушки перелом руки, вывих позвонка, у мужчины перелом бедра.

Жизни мы их спасем, но не души.

Сидим кушаем, общаемся, сестры рассказывают последние новости. Мне интересно, я в этой больнице совместитель, порой неделю обхожу городскую больницу стороной, здесь всегда как на войне, всегда много работы, много историй.

Сестра, хлебнув чаю:

— У нас не так давно дед поступил в алкогольной коме, мда… здоровенный такой, килограммов под сто пятьдесят, ноги свешивались с кровати, кулачищи как моих три, кувалды шо капец , — помахала девушка своими кулачками.

— Ааа, да, помню, это повезло, что мы тогда его хорошенько зафиксировали, а то б беда была, — вторила ей санитарка.

— Ну! Он тогда очнулся и давай рваться, бешеный. Широкие вязки тогда аж трещали, кровать прогнулась, думала сломает на хрен. Я тогда подошла, а он мне: «Ща веревки порву и тебе сука раму-то подрихтую ». Я тогда реально очконула , ведь этот реально может…

Супруга его пришла, ху-уденькая маленькая старушка, давай его кормить с ложечки, бугаина и успокоился, — поддакивала санитарочка, — забавно было наблюдать за такой картиной, будто бабушка бешеного медведя кормила.

— Ага, я у нее еще спросила: «Как вы с таким бешеным живете?»

«Да жарко бывает внученька, характер у него горячий, ага.»

Я ей: «Он мне обещал раму подрихтовать ».

«Вот так вот и живем — периодически он нам раму и рихтует », — заулыбалась беззубо старушка, прикармливая успокоившегося бугая.

Поступил парень с болями в животе. Доктор в приемном покое заподозрил аппендицит. Вызвали хирурга. Наши сестры, обладая особым отношением к работе, решили сразу подготовить к операции. Ну, то есть побрить.

А поскольку паренек имел несчастье, а может счастье — особо зимний вариант роста волос, и даже не успел сменить шерсть на летний, санитарка вздохнув, принялась за дело. Живот и пах был выбрит. Позвала медицинскую сестру. Та покачала головой, она-то знала, что хирург требовательный, и любые остатки шерсти будут караться интраоперационным бритьем и язвительными подколками доктора.