На следующее утро я снова ее увидел. Женщина сидела перед зеркалом в нижнем белье и делала упражнения с гантелями. Я подумал о том, что гантели тяжелые, слишком тяжелые для нее. И в этом она похожа на меня — так же нетерпелива. Опять появилось чувство, будто я несу за нее ответственность, должен ей позвонить и сказать: возьми, мол, для начала поменьше, иначе порвешь мышцы, а не укрепишь.
И вдруг я сообразил, что вот уже несколько дней, как мои пальцы вновь обрели чувствительность и подвижность. Оказывается, печатать — хорошее упражнение. Лучше, чем давить на дурацкие клавиши тренажера.
Отложив гантели, она оперлась обеими руками о подлокотники кресла. Приподнялась на руках, а потом поднялась почти вертикально. Я смотрел на ее ноги.
Затем женщина опустилась — медленно, как и поднималась. Прижала подбородок к груди и некоторое время оставалась в такой позе. Когда она вновь подняла голову и посмотрела в зеркало, мне в очередной раз показалось, что она на меня смотрит. Я невольно сделал шаг назад.
Она поехала в ванную. Мне захотелось курить, и я пошел на кухню за новой пачкой. Может, дверь в ее ванную останется открытой?
Я зажег сигарету и вернулся к окну. Внезапно раздался звонок.
Взяв трубку домофона, я узнал, что внизу некий Матиас хочет со мной поговорить.
— О чем? — простодушно поинтересовался я, полагая, что это какой-то социологический опрос или вроде того. Незнакомец помолчал немного и сказал:
— О Санди.
— Кто вы?
— Ее друг. Мы были вместе.
Я вздрогнул. Слова разом улетучились, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы составить следующую фразу:
— О чем же нам говорить?
Собственный голос показался мне чужим. Надтреснутый и хриплый, почти такой, как у Марианны Фейтфул. [13] Фейтфул, Марианна (род. 1946) — английская рок-певица.
— О Санди.
Мне опять потребовалось время, чтобы ответить:
— Я не хочу с вами разговаривать.
— Но я специально приехал, — произнес он изменившимся тоном. Не тихим и беспомощным, как прежде, а с явным вызовом и угрозой. Почти агрессивным. — Я должен знать, каким был ее последний день. И ты мне расскажешь. Чем вы занимались до того, как она… до того, как вы…
— Пожалуйста, уйдите.
— Нет, я буду ждать, пока ты не спустишься и не откроешь мне дверь.
— Уезжайте. Нам не о чем говорить.
Я положил трубку. Он позвонил снова. Звонил и звонил, не собирался останавливаться.
Стоя у окна, я пару раз поймал себя на том, что мне хочется попросить о помощи женщину из квартиры напротив. Но она исчезла в ванной, закрыв за собой дверь.
Через несколько минут звонки в домофон прекратились. Матиас снял палец с кнопки. Или ушел.
Из окна мне не было видно входной двери. Черт! Он вполне может дождаться кого-нибудь из жильцов и проскользнуть внутрь вместе с ним… И в один прекрасный момент он окажется наверху, прямо перед моей дверью и наполнит трезвоном всю квартиру или вообще разнесет дверь на куски. Я снова зажег сигарету.
— Вы ее не ушли? — спросил я в трубку.
— Нет.
— Пожалуйста, уходите. Я не хочу с вами говорить.
— Санди собиралась за меня замуж.
— Заткнитесь!
Я швырнул трубку, она упала. Пришлось поднимать ее, чтобы повесить на место. Руки дрожали. Он зазвонил снова. Пришлось отключить звонок.
Минут через десять я снова снял трубку, хотя и не знал, услышит он при этом какой-нибудь щелчок или нет. Матиас всхлипывал.
Я позвонил в полицию. Сначала «Центральная» соединила меня с участком, я назвал имя, адрес и номер телефона, и только потом меня спросили, в чем дело.
— Возле моей двери стоит мужчина и не хочет уходить.
— Ну и что?
Голос звучал так, словно полицейский ковыряется в зубах или в его мозгу вдруг всплыл яркий образ из какого-то фильма. На самом деле скорее всего он просто сидел, положив ноги на стол, и таращил глаза от удивления.
— Я боюсь, — признался я. — Что мне делать, если он поднимется и разнесет мою дверь?
— Вы должны ему денег?
— Нет, это… это личное.
— Шуры-муры с его женой?
Теперь в его голосе слышалось откровенное удовольствие. Он мне хамил. Или желал того, чего я боялся.
Я не мог продолжать, потому что у меня перед глазами возникло вдруг лицо Шейри, ее улыбка, прищуренные глаза, когда она, обернувшись через плечо, крикнула мне: «Вранье!» Я повесил трубку.
Минуту или две я стоял неподвижно и смотрел себе под ноги. Картинка перед глазами медленно теряла очертания, сквозь нее проступал рисунок паркета. Уставившись в пол, я ждал, пока утихнет невыносимая головная боль.
Читать дальше