Йоханнес Зиммель - Из чего созданы сны

— Он заперт, — пояснил я. — Вы, конечно, можете открыть дверь, даже если бы я оставил у себя ключ.

— Разумеется, господин Роланд, — сказал Хайнце. Уборщицы все еще работали в большом холле. Стоило мне их увидеть, как я тотчас почувствовал приближение своего «шакала». Не удивительно — я сразу вспомнил уборщиц «Блица». — Но если придет полиция, я ничего не смогу сделать.

— Когда бланки регистрации вновь прибывших постояльцев уходят в полицейский участок?

— Когда я сменяюсь, в семь.

— До того времени я сто раз вернусь, — заверил я. — Никто не может прийти из тех, кто действительно имеет какое-то отношение к полиции. Во всяком случае, не сегодня ночью. Вы знаете меня двенадцать лет. Вы мне верите?

— Да, — ответил он.

— И верите, что я не делаю ничего криминального?

— Да, — сказал он.

— Хорошо, я полагаюсь на вас.

— Можете смело, господин Роланд, — сказал он и подмигнул, убирая стомарковую купюру.

— Если молодая дама…

— Ваша супруга, — тактично поправил Хайнце.

— …позвонит и скажет, что она хочет уйти, ни в коем случае не открывайте дверь. Скажите ей, что я забрал с собой ключ. Я не разрешаю ей уходить.

— Будет сделано, господин Роланд.

— Мою машину отогнали в подземный гараж?

— Так точно.

— Мне нужна машина поменьше. Может быть, «рекорд».

— По-моему, у нас есть четыре «рекорда». Я позвоню господину Крофту.

— Кто это?

— Диспетчер гаража, который дежурит сегодня ночью. Он выпишет вам бумаги и выдаст «рекорд».

— Как зовут диспетчера? — спросил Берти. Под пальто у него все еще была кожаная куртка и вельветовые брюки. Обе свои камеры он держал за ремешки футляров.

— Вим Крофт.

— Англичанин? — спросил я.

— Нет, — ответил портье, — голландец. Очень славный парень. Новенький. Работает у нас только три недели.

— Как — голландец? — устало переспросил я.

— Да, — ответил портье, — из Гааги.

Русская императрица Екатерина лежала, раздвинув ляжки, на красном бархатном покрывале, накинутом на широкую кушетку. Вокруг кушетки было разбросано множество предметов одежды — от расшитой пурпурной царской мантии до шелковых подштанников, завязывавшихся под коленками. Я когда-то писал серию репортажей о Екатерине Великой. Скандальную хронику, богато иллюстрированную. Одежда была взята из какого-то проката театральных костюмов.

Екатерина лежала на небольшой сцене, в ярком треугольнике прожекторов, таким образом, чтобы зрители могли видеть все между ее раздвинутых ляжек. Из темноты свешивался огромный гобелен. Императрице было лет двадцать пять, она была довольно пышнотела, хорошо сложена и безумно сексуальна. Она двигала тазом, стонала (репродукторы и спрятанный на сцене микрофон усиливали все звуки), массировала свои упругие груди и закидывала голову. Скорей всего она была натуральной блондинкой. На голове у нее была прикреплена корона из золотого папье-маше со множеством сверкающих поддельных камней. На полу возле кушетки лежали золотая держава и большой золотой скипетр из папье-маше. Было четверть пятого утра, а «Кинг-Конг» все еще был переполнен матросами — белыми, черными и желтыми, — странными фигурами в мешковатых куртках на вате и шляпах, большим количеством проституток вместе с клиентами и несколькими семейными парами. Все сидели за маленькими столиками. Официанты сновали туда-сюда по почти темному залу, разносили бочонки с бутылками шампанского, сервировали напитки. «Кинг-Конг» находился на Зильберзакштрассе, отходящей от Реепербан, как раз за углом от ресторанчика «Ставес», перед Кверштрассе, ведущей к площади Ханс-Альберс-плац с ее большим общественным туалетом. Когда мы пришли на Зильберзакштрассе (пешком, арендованный «рекорд» мы оставили на ярко освещенной Реепербан с мигающей рекламой), Берти сказал:

— Это заведение, а где же отель? Ведь твой Карл Конкон заявлял, что он владелец отеля.

В доме, где находился «Кинг-Конг», не было второго этажа, он был совсем низким и древним, стены были черные, а окна, выходящие на улицу, затемнены изнутри тяжелыми портьерами. Возле входа, в освещенных витринах, были развешаны фотографии. Я прочел написанное красными буквами: «Сенсация программы: Мировая звезда Бэби Блю из „Crazy Horse!“» [84] Бешеная лошадка (англ.). Двухметровый зазывала в обшитом золотыми галунами пальто до пят уже схватил меня за плечо и гремел над ухом:

— Заходите, господа! Заходите! Вы увидите здесь то, чего никогда не видели! Третья программа в разгаре! Саффо и ее подруги! Горилла и девственница! Настоящее изнасилование с гарантией! Монах с кнутом! Строгая гувернантка! Натуральное половое сношение! Двое мужчин — одна дама! Здесь показывают все! Здесь ничего не утаивается! Заходите, господа! — Он уже тянул меня к себе и подталкивал вперед, прихватив при этом и Берти, и продолжал вещать: — Вы пришли как раз вовремя, к самой кульминации! Знаменитая артистка Бэби Блю из парижского «Crazy Horse» показывает свой международный аттракцион «Екатерина и великан»!