Ален де Боттон - Курс любви

Сегодня Рабих продолжил спор, затеянный вчера вечером. О работе и деньгах: есть опасность, что в его фирме в скором времени заморозят или сократят зарплату, из-за чего могут возникнуть трудности с выплатами по ипотеке. Кирстен внешне отнеслась к этому почти равнодушно. Почему, стоит столкнуться с чем-то таким серьезным, его жена реагирует на это так неободряюще? Разве не может она найти какие-то, какие угодно, слова о готовности помочь? Да расслышала ли она все как следует? Почему она так часто отвечает мужу загадочным «Хмм» именно тогда, когда ему больше всего нужна ее поддержка? Поэтому-то он и кричит на нее, ругается, а потом бросается прочь. Выход не идеальный, но она подвела его всерьез.

Признаком тревожно привязанного лица является нетерпимость к неоднозначным ситуациям и резкая реакция на них – наподобие молчания, проволочки или уклончивого замечания. Они быстро принимаются отрицательно – как оскорбительные или злобные нападки. Ведь тревожно привязанные любое пренебрежительное, бездумно брошенное слово или надзор могут переживать как жгучую угрозу, грозящую перерасти в предвестницу разрыва отношений. Более объективные объяснения выскальзывают из рук. В душе у тревожно привязанных людей зачастую такое чувство, будто они сражаются за свою жизнь, хотя обычно и не в силах объяснить свою моральную неустойчивость в отношении окружающих, а те, как можно понять, вешают на них ярлык неуживчивых, раздражительных или безжалостных.

Надо же такую глупость ляпнуть, протестует Кирстен. Опять он преувеличивает, как и во многом другом, от того, какой сильный дождь льет, до того, какая ужасная еда в ресторане… вроде того раза, когда они в Португалию поехали, так он еще через месяцы только про то и говорил, какой «вшивой» была гостиница, будто на ней свет клином сошелся, когда даже дети считали, что она была отличной. Ее реакция, добавляет она, конечно же, не оправдывает то, как он реагирует. Стоило ли с топотом бежать из комнаты? Что это за взрослый с таким нравом? Она, не скрывая, предлагает миссис Фейербейрн поддержать ее как разумную в паре и – как сестре по полу – вместе с нею подивиться глупости и мелодраматизму мужчин. Увы, миссис Фейербейрн не нравится, когда ее заставляют встать на чью-то сторону. В этом часть ее таланта. Ее не заботит ничто из того, что «правильно». Ей нужно разобраться в чувствах каждой из сторон, а потом увериться, что каждая сторона отнесется к этому с симпатией.

– Что вы чувствуете к Кирстен в таких случаях, когда не очень-то разговорчива? – спрашивает она Рабиха. Вопрос абсурдный, считает тот, раздражение прошлого вечера начинает оживать в нем.

– Чувствую точно так, как вы бы ожидали: что она ужасна.

– «Ужасна»? Только потому, что я сказала не в точности то, что ему хотелось услышать, я «ужасна»? – вмешивается Кирстен.

– Кирстен, минуточку, пожалуйста, – предостерегает миссис Фейербейрн. – Мне нужно чуть больше времени, чтобы выяснить, что испытывает Рабих в такие моменты. Когда вы считаете, что Кирстен вас подводит, что это для вас?

Рабих уже больше не пускает в ход тормоза разума, и с его языка слетает то, что было на уме:

– Напуган. Брошен. Беспомощен. – Теперь повисает тишина, как часто случается, когда кто-то из них говорит что-то значительное. – Чувствую, что я одинок. Что ничего не значу. Что ей наплевать на меня. – Он умолкает. На глазах его (довольно неожиданно, наверное) слезы.

– Судя по сказанному, это тяжело, – произносит миссис Фейербейрн ровно, но заинтересованно.

– А мне он напуганным не кажется, – замечает Кирстен. – Муж, который орет и матерится на свою жену, едва ли главный кандидат на то, чтоб считаться бедненьким напуганным барашком.

Однако миссис Фейербейрн уже крепко ухватила проблему своими терапевтическими щипчиками и выпускать ее не собирается. Это уже шаблон, или, на языке психологов, паттерн: в тех случаях, когда Рабих нуждается в поддержке, он сталкивается с отстраненностью и холодностью Кирстен. Он пугается, выходит из себя и видит, что Кирстен отстраняется еще больше. Страх и злость нарастают – расстояние тоже. Кирстен считает его заносчивым и забиякой. Собственная история научила ее, что у мужчин есть склонность к властолюбивому поведению и что роль женщин в том, чтобы противиться ему, пользуясь неприступностью и формальным отношением. Способность прощать пока в картах не значится. Но внутри у Рабиха силы нет совсем, он попросту молотит из последних усилий разума, слабый и униженный признаками ее явного равнодушия. А потому прискорбно (на грани трагического), что, реагируя на свои уязвленные слабые места, он избирает способ полной их маскировки и, по-видимому, гарантированно отчуждает ту самую, чьего утешения сам так сильно жаждет. Однако теперь раз в неделю, днем по средам, есть возможность разорвать порочный круг. Миссис Фейербейрн защищает Кирстен от раздражительности Рабиха, а Рабиха – от равнодушия Кирстен, каждому из супругов предлагается заглянуть за лежащую на поверхности пагубу другого и увидеть за ней несчастного испуганного ребенка.