Бернард Вербер - Энциклопедия относительного и абсолютного знания

Совсем как насекомые, которые общаются при помощи запахов, человек обладает обонятельным языком и, незаметно для себя, ведет диалоги на нем с себе подобными.

Поскольку у нас нет передаточных усиков, мы выделяем феромоны в воздух подмышками, сосками, покрытыми волосами участками кожи и половыми органами. Запахи воспринимаются подсознательно, но действуют от этого не менее эффективно. У человека пятьдесят миллионов обонятельных нервных окончаний, способных идентифицировать тысячи запахов, в то время как наш язык умеет узнавать всего лишь четыре вкуса. Как же мы используем эту возможность общения? Прежде всего, в сексуальной сфере. Человеческий самец может быть привлечен человеческой самкой только потому, что ему нравится ее природный запах (слишком часто заглушенный искусственными ароматами). А другая самка может не понравиться ему, так как ее феромоны ему ничего не «говорят». Процесс этот очень тонкий. Оба человека даже не подозревают об обонятельном разговоре, в который они вступили. А кто-нибудь потом скажет, что «любовь слепа». Влияние человеческих феромонов может проявиться и в агрессивных отношениях. У человека, почувствовавшего исходящие от противника флюиды страха, словно у собаки, появляется инстинктивно желание атаковать врага. И наконец, одним из самых красноречивых примеров действия человеческих феромонов является, без сомнения, синхронизация менструальных циклов. Действительно замечено, что если много женщин живут в одном месте, то начинают издавать запах, вызывающий у них одновременное начало месячных.

Анналы Китайской империи примерно в 115 году нашей эры сообщают о появлении корабля, скорее всего римского, потерявшего управление во время шторма и после многодневного дрейфа разбившегося о берег.

Пассажирами его были акробаты и жонглеры, которые, едва очутившись на берегу, решили расположить к себе население незнакомой страны представлением. И китайцы, разинувшие от изумления рты, увидели, как длинноносые чужеземцы изрыгают огонь, переплетают свои члены, изображая лягушку, превращающуюся в змею, и тому подобное. С полным на то основанием китайцы сделали вывод о том, что Запад населен клоунами и пожирателями огня. И прошло много сотен лет, прежде чем у них появилась возможность изменить свое мнение.

Для млекопитающих высшего типа период созревания зародыша должен в принципе составлять восемнадцать месяцев. Но человеческое дитя появляется на свет уже в девять месяцев, потому что голова его слишком велика: если ждать дольше, она не пройдет через таз матери. Как слишком большое ядро через слишком узкий ствол пушки.

Поэтому зародыш сформирован еще не полностью. Поэтому в первые девять месяцев жизни новорожденный не способен жить самостоятельно, он не может ни видеть, ни двигаться, ни прокормиться. Даже череп его еще не затвердел. А жеребенок, например, может скакать уже на следующий день после рождения. Следовательно, становится необходимым и обязательным продолжить девять месяцев внутриутробной жизни младенца девятью внеутробными месяцами. Во время этого ответственного периода созревание должно сопровождаться постоянным присутствием матери. Родители должны создать нечто вроде эмоционального воображаемого чрева, где новорожденный будет чувствовать себя защищенным, любимым, востребованным, поскольку он в принципе еще не совсем родился. В девять месяцев наступит то, что называют «трауром младенца». Ребенок осознает свою отчужденность от окружающего его мира. Так же как ребенок нуждается в мощной защите в течение первых девяти месяцев жизни, агонизирующему старику нужен психологический кокон безопасности в течение девяти месяцев, предшествующих его смерти. Это очень важный для него период, так как подсознательно старик чувствует, что обратный отсчет начался. В последние девять месяцев жизни умирающий отчуждается от прежней жизни и от старых знакомых, он словно перепрограммируется. Со стариком происходит процесс, обратный рождению.

В конце своего пути старик, подобно ребенку, ест из бутылочки, его пеленают, у него нет ни зубов, ни волос, он лепечет едва вразумительную тарабарщину. Но если ребенка в основном окружают заботой, то старик редко в последние девять месяцев жизни избалован вниманием. А по логике вещей ему необходима сиделка, которая играла бы роль матери, роль «психологического лона».