Тим Уинтон - Музыка грязи

– Тот, кто медлит, пропал, – говорит она, заслоняясь рукой от солнца.

– Да?

– Добрый день.

– Неприятности?

– Он просто закашлялся и отрубился, будто как горючка кончилась, – говорит она. – Вроде показывает полбака, но, похоже, бензин не доходит до мотора. Я почти посадила аккумулятор, пытаясь его завести.

Фокс нервно теребит шорты.

– А-а… Наверное, инжекторы?

– Не знаю. С этими турбодизелями одни заморочки. Даже в зажигалки теперь вживляют микросхемы.

– Вон оно как.

Фокс переводит взгляд с «Крузера» на гравий, а потом на нее. Солнце словно кроет эмалью глянцевый шлемик ее волос. Она стягивает солнечные очки со лба на глаза, и он видит свое отражение. Не очень воодушевляющий вид; он похож на пещерного человека, страдающего неврастенией.

– Простите, что отрываю, – говорит она.

– Я… звините, я вроде как могу подбросить вас обратно в Уайт-Пойнт, – с трудом выговаривает он.

Эта перспектива выдувает все дурные мысли из его головы. Какой стояк!

– Спасибо, – говорит она, – но, понимаете, мне надо попасть в город.

– Ну, я не могу вести вас с этим катером в кильватере. У вас ведь нет этого, как его, мобильного телефона?

– Нет. Извините.

Пес прижимается к ее ноге. Фокс готов пнуть его в ребра. Он переминается с ноги на ногу, пока женщина гладит шавку.

– Слушайте, – говорит она, – мне, в общем-то, плевать на машину. Я могу позвонить потом, чтобы ее кто-нибудь забрал. Мне надо быть в Перте.

– Ясно.

«Да, мать ее так, – думает Фокс, – это уже совсем не есть хорошо. На пути в Перт нет маленьких городков, и даже заправки нет до самой окраины. Я не могу бросить ее на солнце, не могу отвезти ее в Уайт-Пойнт без того, чтобы произошла чертова сцена, и не могу отвезти ее в Перт, не избавившись от катера, а это значит, сначала придется везти ее домой. Она оставляет на обочине «Тойо», который тянет на восемьдесят штук. Наверное, краденый. В конце концов, она же спешит. Кажется, очень даже спешит. И вот он я с хреновой тучей незаконной рыбы».

– Слушайте, мне правда очень жаль, – говорит она. – Вы, кажется, заняты.

– Нет, я просто рыбачил. Выходной.

– Много поймали?

– Ну… там, того-сего. И говорить не о чем.

– Жарко, да?

Фокс улыбается:

– Да уж, погодка. Слушайте, я должен попасть в Перт, так вот оно выходит.

– Значит, вы не из города?

Фокс смотрит на нее и не понимает, то ли это улыбка исчезает с ее лица, то ли она морщится от вьющихся кругом мух.

– Нет, – бормочет он. – Я съехал с шоссе несколько минут назад. Мне надо отцепить катер и все такое, но после этого я вроде как могу вас подвезти.

Она вздыхает:

– Великолепно. Спасибо. Я только возьму сумку.

Фокс стоит под убийственным солнцем, а она наклоняется внутрь «Лендкрузера» и начинает собирать вещи. Его тошнит при одной мысли о том, что придется везти ее домой. Фокс даже не попытался завести ее мотор, но он будет выглядеть полным раздолбаем, если не примет на веру, что он не заводится. Надо подумать о том, как бы выгрузить улов из катера в грузовик, чтобы она не встрепенулась. Не похожа она на бабу из рыбнадзора. Очки не зеркальные. Глупая соломенная шляпа – вот она ее как раз вытаскивает. Но на запястье у нее часы для подводного плавания. Она вытаскивает сумку «Квантас» и льняной пиджак.

– Вот и все.

– Запереть не хотите?

– А… да. – Она направляет бирюльку на свой джип, и фары вспыхивают. – Ну, – бормочет она, – хоть что-то работает.

– Отвянь от нее, собака. Извините, он немного бесцеремонный.

– А, да мы с ним старые друзья, – говорит она. – Дружелюбный пес.

«Чертов корм для крабов», – думает Фокс и идет обратно к «Форду», ступая как по угольям.

Джорджи сидела в потрепанной, пропахшей псиной кабине браконьерского грузовичка и пыталась не ухмыляться иронии всего происходящего. Господь свидетель, она была рада, что он остановился, но в его ситуации, если б башмак оказался на другой ноге, она вообще-то должна сразу побежать и настучать на него, и черт с ними, с приличиями. Джорджи и поверить не могла, что он решится рискнуть. У него нет ни малейшего представления о том, кто она такая, с кем она живет. Джорджи, наверное, хотя сама в этом не виновата, его оживший, дышащий кошмар. Что он, такой крутой или просто мозгов мало?

Она смотрела на раздавленную жестянку из-под пива, высовывающуюся изо рта кассетной магнитолы. Это был единственный мусорный штрих в таком чистеньком и опрятном грузовичке. Ни свалки на полу, ни классического болота из инструментов, счетов и оберток, перекатывающихся по приборной доске. Да он чистюля.