Петр Люленов - Родить, чтобы воспитать

Привычно постучал по калитке. В ответ на стук залаяла собака, и на ее лай вышел хозяин дома. Он был в верхней одежде, шел по двору и сердито ворчал: «Кого там занесло в это позднее время? Нет бы оставить на завтра свой визит!»

Хозяин дома, открыв калитку, не нашел нужным даже поздороваться, а, увидев своего сыночка, сердито произнес: «Ты что здесь делаешь?» Илюша не успел ответить на вопрос отца. За него это сделал бригадир. Он рассказал родителю о том, что натворил его мальчик, и попросил отца заняться воспитанием сына. Фома Перцев внимательно слушал бригадира, тяжело дышал, от него несло спиртным перегаром. Когда бригадир закончил говорить, отец виновного неожиданно заключил: «Вор поймал вора! ― И, обратившись к сыночку, сказал: ― Сколько раз я тебе толковал ― воровать надо уметь! Не умеешь воровать ― не лезь в это дело до тех пор, пока не научишься! Марш домой!»

Илюша подчинился требованию отца и зашел во двор. Увидев, что на пороге его ждет встревоженная мама, сынок сначала насторожился. Но затем успокоился, потому что заметил, что мама ему улыбнулась. Она потребовала: «Иди, Илюшенька, и ложись спать. А если изверг разозлится и начнет тебя в чем-то упрекать, то помалкивай и ни в чем ему не перечь. Видишь, какой он злой. Даже с бригадиром спорит. Сейчас начнет кричать и обзывать всех ворами. Слушайся маму и не спорь с отцом». Сынок юркнул в комнату и лег в постель.

Тем временем хозяин дома, окрестив дружинников ворами, замолчал. Им стало понятно, что в этом доме дела обстоят еще хуже с воспитанием детей, чем у Заведеевых. Там хоть глава семьи извинился перед дружинниками и обещал, что разберется с шалуном. А здесь они еще остались виноватыми за то, что поймали воришку. Поэтому дружинники не стали больше ни о чем говорить, а забрали сумки с ворованными томатами и разошлись по домам. Каждый принес домой по сумке ранних помидоров. Они даже не спросили бригадира, можно ли это сделать. Они знали, что это является поощрением за то, что они по графику дежурят и охраняют общественный урожай.

Все знали, что дружинникам за дежурство во внерабочее время не платят. Поэтому бригадир своей властью всегда их поощрял тем, что отнимали у воров. На этот раз каждый подумал: «А может, Фома Перцев прав, обзывая нас ворами?» ― но сами же отвергли это обвинение. Потому что, в отличие от воров, которых они ловили, эти люди принимали непосредственное участие в выращивании урожая. Стало быть, имеют право принести домой сумку ранних томатов, в которых есть и частица их труда. Это воровством трудно назвать. Тем более при их более чем скромной заработной плате.

После ухода дружинников Фома Перцев закрыл калитку на засов. И пошел к дому. На пороге его встретила жена. Она улыбнулась мужу и ласково предложила: «Фомочка, идем спать. Уже поздно, а мы все еще на ногах. Мне тебя жалко. Ты целый день работаешь. Устал, наверно. Надо и отдохнуть, а времени для сна остается мало. Иди, ложись. Отдохни хоть немного, ведь летняя ночь такая короткая».

Поступая так, Мария хотела отвлечь мужа, чтобы предотвратить очередной скандал. На ее удивление, Фомочка на этот раз не закричал на жену. Он улыбнулся ей и весело заговорил: «Ты видала, Мария! Твой бригадир, вор, привел нашего Илюшу и утверждает, что поймал его с ворованными помидорами. А сам забрал сумку с томатами и понес ее домой. Вор! Он думает, если доложил мне, что наш сынишка ворует, то я, как круглый дурак, начну сейчас же Илюшу бить? Нет дураков! Не стану я бить нашего мальчика по приказу вашего бригадира. Когда надо, тогда и отдеру его, но только не по желанию этого вора». После этих слов он легонько отодвинул жену и вошел в детскую комнату. Это напугало Марию. Она знала, что у мужа семь пятниц на неделе, поэтому опередила Фому и зашептала: «Фомочка, дети уже спят. Давай не будем их тревожить. Идем к себе», ― и обнадеживающе подмигнула супругу.

Фома сердито посмотрел на жену. Затем в темноте обвел взглядом детей, убедился, что они спят. Наклонился над Илюшей, удостоверился, что он тоже спит, развернулся и пошел к выходу. Мария молча перекрестилась и последовала за супругом. Зайдя в свою комнату, глава семьи снова обозвал всех ворами. Снял с себя обувь и верхнюю одежду, после чего завалился спать. Все это время жена была возле мужа, улыбалась ему, но даже словом не обмолвилась, чтобы в чем-то возразить. И не столько за себя боялась, сколько за своих детей. Когда Фома захрапел, она очередной раз перекрестилась и отдала хвалу Богу. Она была довольная тем, что на этот раз спасла своего сыночка от очередной порки отцовским ремнем. Осторожно открыла дверь, вышла из супружеской спальни и зашла в детскую комнату. Убедилась, что ее дети спят, поправила им общее одеяло и перекрестила их. Шепотом выпросила у Бога здоровья для своих детишек и снова вернулась в свою комнату. Не раздеваясь, сняв только обувь, легла рядом с храпящим супругом, чтобы попытаться тоже хоть немного отдохнуть.