Элисон Уир: Екатерина Арагонская. Истинная королева

– Эти люди не могли бы встречать ваше высочество с большей радостью, будь вы самим Спасителем! – воскликнул кто-то из свиты Каталины.

Донья Эльвира нахмурилась. Мужчинам не полагалось столь бесцеремонно обращаться к принцессе. Но даже строгая дуэнья была удовлетворена тем, как приняли ее подопечную.

– Его милость король шлет вам свои приветствия, моя госпожа, – сказал мэр. – Он с нетерпением ждет момента, когда вместе с принцем Артуром сможет лично приветствовать вас в Лондоне. А пока, чтобы порадовать ваше высочество, подготовлен большой праздник.

Каталина была в растерянности: земля продолжала раскачиваться под ногами. Но она не могла допустить, чтобы это помешало ей произвести хорошее впечатление, а на это у нее был особый расчет.

– Пожалуйста, поблагодарите от моего имени мэра, – сказала инфанта дону Педро Манрике, который немного говорил по-английски. – Для меня большая честь быть его гостьей.

За спиной раздавались голоса матросов, выгружавших с корабля багаж принцессы. Граф де Кабра напряженно следил за тем, как переносили на берег железные сундуки с сотней тысяч крон – первой частью приданого Каталины. Его обязанностью было неустанно охранять эти сокровища.

Сияющий и раздувшийся от важности мэр с видимым удовольствием сопровождал инфанту сквозь возбужденную, кричащую от радости толпу к месту торжества. Первые впечатления Каталины от Плимута и его обитателей были ужасны. В Испании она привыкла видеть каменные фасады домов, за которыми скрывались дворики-патио, а здесь целые улицы были застроены вплотную прочными фахверковыми домами. Некоторые, что побогаче, имели в окнах блестящие стекла ромбовидной формы. Соломенные крыши возвышались над верхними этажами и свешивались в узкие, заполненные народом переулки. Запах рыбы в этом кипящем жизнью порту проникал всюду. Каталина видела, как женщины приветствуют возвращающихся домой моряков, целуя в губы – у всех на глазах! Такого не потерпели бы в Испании, где женщины вели почти затворническую жизнь и почитали себя счастливицами, если им дозволялось ухватить краем глаза какой-нибудь отблеск мира со своего балкона.

В красивом дворце дворяне и знать Девона почтительно выстроились за длинными, обильно накрытыми столами. Когда в зал вошли Каталина и сопровождавшие ее лица, все низко поклонились, затем зазвучали фанфары и была произнесена молитва.

Инфанта почти не прикасалась к еде. Ее все еще подташнивало, пища выглядела странно и на вкус тоже была непривычной; к тому же вуаль мешала с должным изяществом донести пищу от тарелки до рта. Вынужденная разделять трапезу с незнакомыми мужчинами, Каталина чувствовала себя неуютно: в Испании частная жизнь высокородных дев тщательно охранялась, а здесь все свободно глазели на нее. Однако, очевидно, в Англии обычай другой, и ей нужно привыкать к этому. Юная инфанта через своего камергера отвечала на комплименты, которые ей делали, и изо всех сил старалась проявлять обходительность и дружелюбие. Она помнила: ее мать всегда стремилась вызвать расположение людей любого ранга, стараясь, чтобы им было с ней легко. К моменту прощания с добрыми жителями Плимута Каталина уже не сомневалась: они питали теплые чувства к ней самой, а не только к ее высокому статусу.

Юная испанка ощущала потребность воздать хвалу Господу за благополучное прибытие в Англию. Покинув дворец, инфанта осведомилась, где она могла бы помолиться. Мэр охотно отвел ее в церковь Святого Андрея, где кругленький и сверх меры восторженный маленький священник отслужил для нее мессу. Полная возвышенных чувств, Каталина преклонила колена и молилась о том, чтобы Его гнев не обратился на нее за тайный грех, совершенный другими ради ее блага, чтобы и дальше у нее в Англии все складывалось так же хорошо, как прошло в Плимуте.

На улице принцессу ожидали конные носилки, рядом был готов эскорт из лордов Девона, чтобы сопровождать гостью в Эксетер – место ночлега испанских гостей. Каталина предпочла бы остаться в Плимуте, однако мэр передал донье Эльвире письмо от доктора де Пуэблы: королю Англии не терпится увидеть инфанту, его уже и так заставили ждать достаточно долго, а потому гостье следует торопиться и как можно скорее ехать на восток, в Лондон. Принцесса забралась в носилки и удобно устроилась на расшитых шелковых подушках. Донья Эльвира, хорошо изъяснявшаяся по-английски, распорядилась задвинуть шторы: испанский этикет требовал, чтобы до свадьбы лица невесты королевского дома никто не видел.