Владимир Першанин - Я прошел две войны!

Мой отец Николай Афанасьевич был хорошим строителем. С весны до осени ездил с небольшой бригадой по окрестностям селам и районам, строил дома, амбары, помещения для скота. При этом он успевал вести и собственное немалое хозяйство, тут уж работали мы все, начиная лет с десяти. Каждый получал задание, исходя из возраста и своих возможностей.

Но если мама наотрез отказывалась от вступления в колхоз, то отец, грамотный и рассудительный человек, понял, что деваться некуда. Грозили отобрать приусадебный участок, лишить права пользоваться сенокосными угодьями. А могли и выселить к черту на кулички.

Мне было одиннадцать лет, я учился в третьем классе. Разговоры о колхозе, брожение в селе, ругань между соседями прошли как-то краем, человек ко всему приспосабливается. Мама стала работать на ферме, отца назначили бригадиром строителей. Жить стали похуже, но мы и до этого большого достатка не имели. Помню, меня удивила первая «колхозная зарплата», то бишь плата за трудодни, положенная за сезон отцу и матери.

На большом куске брезента возле амбара стояли мешка четыре немолотой ржи, гороха, ячменя, которые мы долго очищали от мусора и остяков.

Прожить на эти трудодни было невозможно. Тем более рожь еще требовалось везти на мельницу и отдать какую-то часть за помол.

Нас выручала картошка, чем славится Ульяновская область. Каждую весну вспахивали плугом огород и собирали неплохой урожай хорошей картошки. Выращивали тыквы, огурцы. В лесу собирали грибы, варили из них суп с пшеном и сушили на зиму.

Как правило, в сентябре солили грузди. Тщательно мыли их, перекладывали смородиновыми листьями, и грузди квасились в погребе месяца полтора. Ели их с луком, добавляя немного подсолнечного масла. Картошка, грибы, слегка подслащенный чай – чем не ужин? Держали десятка полтора кур, иногда выращивали уток.

Хлеб пекли в русской печи, большие ржаные ковриги. Запах печеного хлеба остался в памяти, ели его с удовольствием. Мясо бывало лишь по праздникам, осенью или зимой. В остальное время его заменяли все те же грибы или яйца.

Я увлекался рыбалкой. На Суре вместе с братом Федей и соседскими ребятами ловили удочками небольших голавлей, пескарей, подлещиков. Но чтобы рыбачить всерьез, требовалось время, а его у меня не было. Лет с тринадцати я активно работал в домашнем хозяйстве, летом подрабатывал на колхозном току или в бригаде отца.

И мать и отец хотели, чтобы я закончил семилетку. Во многих семьях считали, что пять-шесть классов вполне достаточно. Тем более в школу в те годы начинали ходить с восьми лет. А в селе лет с четырнадцати, и даже раньше, начинали трудиться наравне со взрослыми.

Учился я неплохо, в основном на «хорошо». Отличные оценки имел по физкультуре, географии, истории. Хотя роста я был не слишком большого, но работа по хозяйству хорошо развивала мышцы. Зимой любил ходить на лыжах. Читал довольно много. В детстве мне нравился Жюль Верн, Майн Рид, позже с удовольствием читал Чехова, Станюковича, Бориса Лавренева (один из моих любимых писателей) и других авторов.

В пятнадцать лет я окончил семилетку и вступил в колхоз. Хотел работать строителем вместе с отцом, но требовались подсобники в колхозной конюшне, куда меня и определили.

Какие события вспоминаются в те годы? В село часто приезжала кинопередвижка. Я посмотрел знаменитого «Чапаева», «Путевку в жизнь», «Веселые ребята». Любовь к кино, так же как и к книгам, сохранилась во мне до преклонных лет.

В 1934 году у нас в библиотеке появилась недавно вышедшая книга Николая Островского «Как закалялась сталь». Она меня буквально потрясла. Я видел себя в образе Павки Корчагина, сражался с белогвардейцами, строил какую-то очень важную для страны железную дорогу. Тогда же я сделал попытку вступить в комсомол.

Мне отказали как выходцу из семьи середняков, которые ставят выше всего личное благо. Припомнили, как неохотно вступала в колхоз наша семья.

– Павка Корчагин таким не был, – подвел итог наш секретарь Анатолий Бондарь. – Прояви себя, Гладков, покажи, что ты предан делу партии и комсомола. Тогда посмотрим.

– Где я себя проявлю? – огрызнулся я. – На конюшне, что ли?

– Трудись, умножай колхозное добро. Принимай участие в общественной жизни. А пока ты еще не созрел.

Я ушел с собрания расстроенный дальше некуда. Дело в том, что уже в то время я подумывал о поступлении в военное училище. Но сына крестьянина-середняка, да еще и не комсомольца, вряд ли туда примут. «Ну и черт с вами, проживу и так», – злился я на Бондаря и его приспешников.