Ханс Плешински - Королевская аллея

с. 253. …старый швед… Немецкий речевой оборот, эквивалентный нашему понятию «старина». Существует со времен Тридцатилетней войны, когда Фридрих Вильгельм I Бранденбургский (1620–1688) принял к себе на службу, для обучения своей армии, опытных шведских солдат.

с. 254. …он работает на верфи в Папенбурге. Город в Нижней Саксонии.

с. 255. …раздобыть билеты на круизный лайнер «Вильгельм Густлофф». «Вильгельм Густлофф» — германский пассажирский десятипалубный круизный лайнер. Построен на средства организации «Сила через радость» и назван в честь убитого нацистского партийного лидера Вильгельма Густлоффа (1895–1936), основателя и главы швейцарского отделения НСДАП. Лайнер был спущен на воду в 1937 г., потоплен советской подводной лодкой в 1945-м.

с. 255. …в Женской организации… Имеется в виду Национал-социалистическая женская организация, созданная в 1931 г.

с. 257. Я-то даже защищал Бреслау. Бреслау (ныне Вроцлав) был одним из немногих городов, оказавших упорное сопротивление наступающим частям Красной Армии весной 1945 г. Акт о капитуляции был подписан комендантом Бреслау 6 мая.

с. 259. О сладкая Родина! С твоей грубоватой жизнерадостностью… Эти слова отсылают к роману «Лотта в Веймаре», к рассказу Августа Гёте, сына поэта, о его матери, Кристиане Вульпиус: «Отца это только забавляло, и он, нередко, в моем присутствии подшучивал над несколько грубоватой жизнерадостностью матери… <���…> Но как он досаждал когда-то, непрестанно досаждал фарисеям и моралистам, как они поносили отца и заочно распинали его за то, что он поступил им наперекор, погрешив против их нравственного кодекса, приблизил к себе простую девушку из народа и, не скрываясь, стал жить с ней» ( Лотта в Веймаре, с. 233 и 235).

с. 260. Луна взошла недавно, и звёзды блещут славно… Начальные строки стихотворения Маттиаса Клаудиуса (1740–1815) «Вечерняя песня» (перевод Владимира Кормана), одного из самых известных стихотворений в немецкой литературе.

с. 260. Не знаю, что стало со мною, душа моя грустью полна… Начальные строки стихотворения Генриха Гейне (1797–1856) «Лорелея» (перевод В. Левика).

с. 260. — Я добро, — сказал Клаус, которого захлестнуло ощущение благоволения ко всему. В романе «Лотта в Веймаре» Шарлотта, после свидания с Гёте, думает о нем и о своих родственниках Риделях: «Он велик, а вы добры. Но я тоже добра, добра от всей души, и такой хочу быть. Ибо только добрые люди умеют ценить величие» ( Лотта в Веймаре, с. 426).

с. 263. …и я отправился в путешествие по Франконскому лесу. Франконский лес — горный хребет в Баварии, тянется на протяжении 50 км и образует покрытое хвойным лесом волнообразное плато.

с. 264. Вместе с Цицероном я бродил по Тускулу. Тускул — один из важнейших городов древнего Лация. Стоял в Альбанских горах, в кальдере потухшего вулкана, на высоте 670 метров над уровнем моря, откуда открывался прекрасный вид на Рим, расположенный в 24 км к северо-западу. На Тускуланском холме, среди прочего, сохранились следы обширной усадьбы, владельцем которой, как считалось до недавнего времени, был Цицерон.

с. 264. Саллюстий учил меня, что такое тягучая проза, или рассказывал о гибели разных импозантных персон. Гай Саллюстий Крисп (86 г. до н. э. — 35 г. до н. э.) — древнеримский историк, реформатор античной историографии, автор произведений «О заговоре Каталины» и «Югуртинская война». Саллюстий был одним из первых римских историков, кто ввел в исторические произведения развернутые речи главных героев — как средство, позволяющее лучше раскрыть особенности их характера и политической ориентации.

с. 264. Neben-Ich: придаточное «я» этой истерички. Аллюзия на слова Гёте в «Лотте в Веймаре»: «…Корнелия, сестра, мое второе „я“ в женском образе…» ( Лотта в Веймаре, с. 323). В 1955 г., в ответе на письмо Карла Ясперса, который выразил соболезнования по поводу смерти Томаса Манна, Голо Манн писал: «Гёте у него называет сестру „моим вторым я [ Neben-Ich ] в женском образе“; я же был чем-то наподобие его „подчиненного я“ [ Unter-Ich ], и это — учитывая его властную и мою незначительную, а от такого сравнения еще более проигрывающую личность, — никак не могло стать основой для доверительных, непринужденных отношений. Теперь, когда его больше нет, всё, конечно, обстоит по-другому».