Александра Миронова - Птице Феникс нужна неделя

— Ты виноват. Ты зачем мальцу такие тачки покупаешь и в родную страну отпускаешь без присмотра? Сидел бы у папы с мамой под крылышком и никуда бы не лез, пока мозги в голове не заведутся.

Владимир промолчал. Формально его гость был прав. Ему действительно не следовало дарить Роме на день рождения вызывающе красную машину, больше смахивающую на гоночный болид, чем на средство передвижения. Но Рома был единственным сыном, поздним ребенком. Он появился, когда ему и жене уже перевалило за 40 и они отчаялись ждать потомства. Но как он мог это объяснить мужчине, у которого жены сменяли одна другую с космической скоростью, но который так и не обзавелся наследником?

— Я устрою прием, — коротко ответил посол и присел на указанное ему место.

— Очень на тебя рассчитываю. А сейчас мне б поспать да пожрать. Переговоры после обеда. Что у вас тут хорошего за последнее время появилось?

— Есть небольшой бутик-отель возле Вотерфронта.

— Да хоть у черта на куличках, в центр оттуда далеко?

— Это самый центр.

— Отлично, звони, закажи номер получше какой-нибудь.

Посол с радостью встал и направился к своему столу — он был рад заняться хоть каким-то делом. Мужчина поставил стакан с недопитым виски на стол и почесал грудь. Он широко улыбнулся за спиной посла. Как же все-таки легко манипулировать некоторыми.

Очередной литр апероля ждал ее в номере. Запотевший графин, еще не успевшие растаять кубики льда. София сбросила туфли, босиком прошла в комнату. Через минуту в кресле оказались ее новые джинсы, футболка и кардиган. Она закуталась в халат и плюхнулась на идеально заправленную кровать. Ее колотило. Она залезла под одеяло и сделала большой глоток. Она злилась на досадное происшествие в мире бабочек. Зачем ее вообще туда понесло? Но она тут же себя одернула — зато там у нее начали появляться какие-то мысли и идеи. Она впервые за долгое время почувствовала, что выходит из тумана. София дотянулась рукой до сумки, которую тоже бросила в кресло. Достала ноутбук, открыла его и подсоединилась к вай-фай сети отеля. Быстро зашла на сайт украинских новостей. Военные действия, очередные долги правительства, глупые выпады в адрес всего мира, чьи-то спортивные победы и проигрыши. В разделе «Светская жизнь» — ничего. Все готовятся к премии «Человек года». Интересно, Дмитрий вообще заметил, что она исчезла? А Мария? Сердце сжалось. Внезапно Софии захотелось услышать дочь. Она подтянула к себе стационарный телефон и набрала домашний номер. Бред, конечно, Мария никогда не подходит к трубке. На что она только надеется? София дала отбой. Легла на спину и уставилась в потолок. Она не знала, сколько она так пролежала, из забытья ее выдернул звонок телефона. Похоже, она задремала. София взяла трубку и не сразу поняла, кто говорит и что от нее хотят.

— Послушайте, вы кто? — София резко прервала поток китайских церемоний. — Посол? Какой? Какой прием?

София выслушала ответ.

Очередная ложь, что кто-то ее где-то видел. Ее никто не мог видеть, а гостиницы не выдают запросы о постояльцах. Или все-таки выдают? Или у посла был доступ к базе аэропорта? Но она ведь влетела сюда по швейцарскому паспорту. И она знала наверняка, что его Дмитрий не сможет отследить. Он вообще не знал о его существовании. Как же это удалось украинскому посольству? Наверняка посол не захочет поделиться с ней информацией. София внезапно почувствовала бессилие. Она просто ненавидела состояние, когда обстоятельства оказывались сильнее ее. Злость неизбежно перерастала в гнев.

— Послушайте, я не понимаю, о чем вы говорите. Вы меня наверняка с кем-то путаете, — заявила она жестко. В ответ выслушала заверения посла, что ее совершенно точно ни с кем не путают, и дежурные фразы о том, как ее книги нравятся его жене. Пока посол что-то монотонно бубнил в трубку, София рассматривала густые тени, ложившиеся на потолок, и бегающие по ним вспышки от фар машин и отражения яхт, стоящих на причале и качающихся на волнах. Вслушивалась в гомон, доносившийся с пристани.

— Нет, я не приду ни на какой прием. И буду очень благодарна, если вы перестанете распространять эту странную информацию, — резко обрубила она речь посла. Снова вслушалась в поток извинений.

— Послушайте, за кого там вы меня приняли? За великую писательницу? Хорошо, пусть будет так. Да, я известная писательница, улетевшая на край света и сделавшая все возможное, чтобы никто не знал, где я. И если вдруг так случится, что кто-то об этом узнает… Ну что же, вам придется возвращаться на историческую родину. Почему? Даже не знаю, вариантов много. Я могу сказать, что вы приставали ко мне. Хотя нет, знаете, это слишком банально. Давайте так — вскоре вся пресса будет писать, что вы неравнодушны к маленьким черненьким мальчикам, которых регулярно привозят в ваш особняк, скажем, по субботам в 23.00. Неправда? Ну и что? Кого и когда интересовала правда? К тому же известная писательница не может врать.