Владимир Матлин - Куклу зовут Рейзл

Семья Куперов была сфотографирована в памятный день его бар-мицвы, в синагоге, на фоне разукрашенного шкафа для хранения свитков Торы. У всех мужчин, как и у самого Джеффа, на головах были шапочки. Выставить эту фотографию для общего обозрения означало открыто заявить о своём еврействе, и тут Джефф… Нет, он не скрывал своей принадлежности к евреям, но одно дело не скрывать, а другое — вот так во всеуслышание заявить. Ведь в комнату будут заходить посторонние люди, да и кто знает, что собой представляет этот Рамил Аткинс… В последнее время много писали об антисемитизме в университетских кампусах, где всё большее влияние приобретали всякие арабские, мусульманские, палестинские и просто экстремистские группы. Родители просили быть осторожным, а бабушка смотрела на него полными слёз глазами, как будто он уезжал не в американский университет, а в предвоенную Польшу.

Джефф так и сидел, задумавшись, с фотографией в руке, когда дверь с шумом распахнулась и в комнату вошёл высокий человек с дорожной сумкой на плече. Джефф поднялся навстречу:

— Рамил?

— А ты Джефф?

Вошедший прикрыл за собой дверь, сбросил с плеча сумку и с протянутой для рукопожатия рукой шагнул навстречу:

— Приятно познакомится. Вот ты какой… — Он хлопнул Джеффа по плечу. — Комната, вроде бы, неплохая, а?

— Я вот разместился на этой кровати и стол занял вон тот… Ты не возражаешь?

— Мне всё равно, занимай, что хочешь. А телефон работает?

Не дожидаясь ответа, он снял трубку, прислушался:

— Работает. Это важно. Я ожидаю много звонков, так что заранее извиняюсь. А это что у тебя за ящик?

— Компьютер. Новый.

— Здорово. А я никак не осилю. Третий год хочу купить и никак не осилю…

Джефф исподтишка приглядывался к нему. Смуглая кожа, но не чёрная, черты лица… не похож ни на негра, ни на белого. Глаза карие. Выражение лица приветливое, спокойное, даже уверенное. Он явно старше, может быть, лет на пять.

— У меня идея, — заявил Рамил. — Давай всё здесь оставим как есть и пойдём прогуляемся по кампусу. Оглядимся. Поищем, где пива можно выпить. За пивом поговорим, познакомимся. Ведь нам с тобой долго предстоит соседствовать. Как ты?

— Можно, конечно, — неуверенно ответил Джефф, — но только мне пива не продадут: в этом штате разрешается с двадцати одного года, а мне ещё девятнадцати не исполнилось.

— Не беда, — подмигнул Рамил. — Мне больше чем двадцать один. Я куплю для тебя. А то если все их законы соблюдать…

Рамил махнул рукой и засмеялся.

— Ладно, пойдём, — согласился Джефф и, когда Рамил направился к двери, незаметно сунул под подушку фотографию своего семейства.

Первый месяц в кампусе прошёл для Джеффа как в тумане. Нужно было запомнить столько новой информации — голова пухла. Джефф постоянно путал здания, не мог отыскать нужную аудиторию, опаздывал на занятия. Подобное случалось и с другими первокурсниками, а он к тому же набрал трудных предметов и теперь не знал, как от них избавиться. Вообще-то, с самого начала было решено, что он будет специализироваться в экономических науках; такое решение горячо поддерживал отец, у него у самого было экономическое образование. А это означало, что нужно изучать математику, статистику и всякие другие «тяжёлые» предметы. Но не всё же сразу!.. Джефф явно не рассчитал силы, записавшись на три сложнейших курса по математике, экономической статистике и демографии, и теперь, пока не поздно, пытался переделать свою учебную программу.

За всеми этими занятиями он откладывал два важных дела, которые намерен был осуществить сразу по приезде в университет: повидаться с тренером бейсбольной команды и познакомиться с местным хилелем (еврейским студенческим центром). Визит к тренеру расхолодил Джеффа. Ему хотелось бы играть за университетскую команду, но тренер не проявил сколько-нибудь заметной заинтересованности в его кандидатуре, хотя в своей школьной лиге Джефф считался хорошим питчером. Он попытался познакомиться с игроками, но те вели себя не особенно приветливо, давая понять (так показалось Джеффу), что представляют собой давно сыгравшуюся команду и новые люди им не нужны. Конечно, в кампусе были и другие бейсбольные команды, каждый курс имел свою команду, и фратернати — тоже; но Джефф считал, что со своими данными он должен играть в главной команде, представляющей университет на первенстве страны, в так называемой варсити.

По контрасту с бейсболом, в хилеле его приняли приветливо. Организация помещалась в стороне от главной аллеи, в тихом проулке. Двухэтажный дом с широкими окнами и купольной крышей напоминал музей. Едва приоткрыв входную дверь, Джефф услышал громкие голоса и шум передвигаемой мебели. В вестибюле никого не было, Джефф пошёл на шум по коридору и попал в довольно просторный зал. С десяток парней двигали застеклённые стенды и вытаскивали стулья в соседние комнаты, а несколько девушек протирали швабрами пол в тех местах, откуда убирали мебель. Все громко переговаривались, все отдавали распоряжения всем, и понять, кто тут главный, было невозможно.