Владимир Матлин - Куклу зовут Рейзл

Так мы расстались, и он уехал. Я живу по-прежнему, семья в порядке, много работаю, с Фишманами почти не вижусь, а о Зубове думаю часто. Как он там? Счастлив ли в этой своей Польше, которую ненавидит и без которой жить не в состоянии?

Может быть, когда-нибудь узнаю.

Почти сорок лет прошло со времени начала еврейского исхода из Советского Союза, и всё чаще говорят о нём как о великом историческом событии. Может быть, оно и так, даже скорей всего так, но нам, свидетелям и участникам, событие это видится как бы сквозь паутину всяких бытовых подробностей, не всегда созвучных патетическому тону хронографа. Ведь и в том, древнем Исходе из Египта люди вели себя по-разному и далеко не всегда достойно. Однако Тора и их включила в повествование, описала их недостойные поступки, такие как угрозы Моисею или пляски вокруг золотого тельца. Вот и мне часто вспоминаются все эти мелкие дела и делишки, сопровождавшие наш отъезд, и хочется рассказать о них — может, и они окажутся существенными для будущего историка.

…В общем, начало семидесятых годов прошлого столетия, город Москва. Я работаю редактором на одной киностудии нехудожественных фильмов (не в смысле недостаточно хороших, а в смысле документальных, научно-популярных, технических и пр.). Студия довольно большая, объём продукции обширный, работы много, и соответственно работает много народа. О коллективе студии стоит сказать несколько слов. Он складывался, главным образом, из тех кинематографистов, которые оказывались ненужны в художественном кино. Причины нежелательности их присутствия на студиях художественных фильмов были самыми разными, и это создавало в наших коридорах невообразимую человеческую пестроту. Так, одних удаляли из большого кино за политическую неблагонадёжность, других — за творческую бездарность, третьих — за какие-то неблаговидные поступки (недостаточно значительные, чтобы посадить), кого-то — за пьянство или за излишнее жено- и мужелюбие. Была и ещё одна быстро растущая категория устранённых: пятый пункт, «неправильное» национальное происхождение. В своё время во ВГИК приняли много евреев, а потом спохватились, что чуть ли не все режиссёры, кроме Ивана Пырьева, евреи, и начали всячески от них избавляться. Один из способов был — сунуть человека к нам на студию, и потому концентрация «инвалидов пятой группы», как тогда выражались, была у нас необыкновенно высокой.

Однако Валерий Залмансон хоть и проходил по пятой группе, не относился ни к одной из этих категорий в чистом виде. Его выгнали из Госкомитета кинематографии за поступок, который, можно сказать, вызывал восхищение не только наших студийных, но даже многих чиновников Госкомитета. А произошло вот что.

Примерно за год до описываемого события в Госкомитете на должности заместителя начальника отдела появился некто Сергей Михайлович Беспрозванный. Его сразу невзлюбили. И то правда, человек он был неприятный: грубый, беспардонный, высокомерный. Откуда он взялся, толком никто не знал, зато каким образом попал на высокую должность, знали все. Беспрозванный относился к могучей, вызывающей общую зависть категории «зятьёв». Правда, родственные связи его не поднимались так высоко, как у Аджубея, зятя Хрущёва и главного редактора «Известий»: он был женат всего лишь на дочке инструктора идеологического отдела ЦК, причём того подотдела, который курировал нехудожественную кинопромышленность. Но этого было вполне достаточно, чтобы товарищ Беспрозванный вёл себя так, как, наверное, не позволяли себе Голдвин вместе с Майером на своей собственной киностудии в Голливуде.

Казалось бы, что мне до него: я рядовой сотрудник одной из подчинённых ему киностудий, между нами огромная бюрократическая дистанция… Но и мне приходилось самым непосредственным образом сталкиваться с его наглостью. Дело в том, что одним из направлений, которыми занималась наша студия, были так называемые заказные фильмы. Это значило, что по заказам разных ведомств мы делали учебные, просветительные, рекламные и прочие фильмы, называемые на профессиональном жаргоне «заказуха». Писать сценарии для этих фильмов считалось делом непыльным, выгодным: специалист-консультант расскажет тебе, что, зачем и для чего, ты запишешь по возможности человеческим языком — и порядок. И вот новый начальник Беспрозванный облюбовал себе этот источник дохода. Он отмечал в плане студии (который, кстати сказать, сам утверждал) наиболее хлебные темы, звонил директору студии и говорил: «Это мне. Понятно?» И наш директор отвечал: «Понятно». Затем директор вызывал редактора и говорил ему: «На эту и эту темы авторов не ищи». Редактор знал, что это значило, ему тоже было «понятно». А значило это, что в один прекрасный день, который ничего общего не имеет с производственным планом, через специального курьера будет доставлена стопка исписанной бумаги, которую редактор обязан считать сценарием. Эти листочки постараются всучить для производства фильма режиссёру, который будет кричать редактору: «Какой это сценарий, здесь ни один съёмочный объект не описан! На что фокус наводить?» И редактору самому придётся всё переделывать от начала до конца и потом ещё писать дикторский текст. А редактором заказной тематики был в ту пору я…