Екатерина Великина - 50 & 1 история из жизни жены моего мужа

Перезвоню!

Чтоб ты подавился своим «перезвоню». Чтобы эта гребаная телефонная трубка вросла в твой подбородок и каждый раз пищала «уа-уа». Каждый раз, когда ты соврешь, и так громко, как это можно. «Уа-уа».

Любовь – звук рвущейся ткани. Когда ты первый раз не можешь застегнуть пуговицы и когда он смотрит в другую сторону, и даже тогда, когда у тебя нет ничего, кроме кота и корвалола, – кто-то рвет ткань и ты слышишь звук раздираемых нитей.

В браке она дохнет. Крепкий брак основывается на понимании, понимание на дружбе, а дружба – это могильный памятник тому, что было когда-то. Это как будто монополия – судостроительный цех еще не твой, и ты с замиранием сердца кидаешь фишки. Раз-два-три – удалось. И вот ты уже крепкий промышленник, на твоих счетах полно денег, но момент игры потерян: фиолетовое поле перестало быть ценным. Ты не вожделеешь.

Счастливой? Забудь! Черт бы побрал всех этих плюшевых, обменивающихся открыточками, шепотом говорящих на лестницах, лица лишенных девочек и мальчиков. Черт бы побрал все эти спальные районы, семейные программы для молодоженов и трогательные орхидеи в капсулах. Черт бы побрал. Столкновение, несовпадение, недоуменное «Как же так могло быть?» и душная ночная подушка, вгрызаясь в которую ты подыхаешь от пыли и слез, подыхаешь изо дня в день, и карой тебе то, что ты попросту не сможешь сдохнуть.

Дневники? Нет. Это не такие дневники, в которых ты рисуешься: «Прочитай, я лучшая, особенно в третьем, почитай». Это то, что ты боишься сказать, и даже не потому, что ты хорошо воспитан, а потому что от произнесенной фразы тебе становится противно, противно от самого себя. Потому что ты слаб, ты теплая дождевая лужа, в которой так просто поковырять пальцем, в которую так просто плюнуть, плюнуть и пройти мимо или даже просто пройти. И ты прячешь.

А еще это утра. Утра по своей силе одинаковые – или ты мертв, или ты жив, но главное – чтобы он еще помнил эти семь цифр. Чашка кофе – «а вдруг это произойдет», праздный наряд – «а вдруг он увидит», и, конечно же, без шапки – «если вдруг какой-то бес его дернет, пусть он запомнит, что у меня умопомрачительные волосы». Вечером, простуженная, давясь соплями, ты сядешь в продавленное кресло, напишешь « – 1» и в первый раз похоронишь «вдруг». Твоим стержнем будут оставшиеся триста шестьдесят четыре.

А еще… А еще это дело одного. Только у одного есть чувство потери. И что бы там ни говорили, этот один сильнее, потому что это у него выдрали, потому что это он был мир. Мир, в котором было все, кроме права рвать ткань.

Так как пора сейчас гриппозная и половина моей френдленты болеет, предлагаю отодвинуть тему Камасутры и поднять тему гриппа.

Я не знаю, как у вас, а по мне лучше десять болезных теток, чем один сопливый мужик. Все верно, женщина болеет интеллигентно, скромно и даже изящно, хотя бы потому что она к этому делу приучена. Так, скажем, если встретите меня на улице, вы не смотрите, что у меня харя, как новогодний окорок (в смысле сияет и лоснится), – неправда все это. Во-первых, у меня болят ноги (угу, потому что каблуки, и потому приличные люди мадамов не выгуливают, а выкатывают), а если каким-то чудом ноги не болят, то уж голова болит всенепременно. При этом, заметьте, пациент, который, можно сказать, в двух шагах от края могилы, все равно херачит впереди процессии с тележкой, и ни один мускул на смертном челе его не дрогнет: гражданский долг – увы и ах.

Грипп? Бывает и грипп. Но и тут женская жила работает безотказно. Двадцать шесть лет живу на этой планете и ни разу не видела ни одного кокка, который бы помешал тетке вымыть посуду, напечь блинчиков, отдраить унитаз, погладить гардины и исполнить парадный ужин на тридцать пять персон. Нет, папа Карла, конечно, сдохнет, но стружки подметет. И пусть у тебя уже 38, 5, а на пороге мнется канарейкина смерть, поступью командора ты попрешься к кухне или куда-нибудь еще и совершишь три десятка бытовых подвигов, а может быть, и больше. Вопрос «На фига?» – это любимейший вопрос мужского населения планеты. Задается с харей «бровки – домиком, губки – бантиком, Маня-не-при-делах».

Итак: «Зачем же ты все это делала, дорогуша, вместо того чтобы лежать и отдыхать, как больной положено?» Нет, если у вас букетно-конфетный период, все в порядке: пара часов – и явится некий недобитый зайка с чашечкой отвратительной жидкости, именуемой чаем-с-медом. Может быть, даже ужин приготовят, ага. А вот если совместное проживание затянулось и метаморфоза «от зайки к козлику» уже имеет место быть, то про чаек забудьте. Уделанная плита, голодный ребенок, а ты «конечно-же-лежи-лежи, милая, чего тебе трепыхаться, памятник уже оплачен». Впрочем, не будем о грустном – надоело. Благо у мужиков все гораздо веселее.