Екатерина Великина - От заката до обеда

Запало случилось сразу же, на входе, у стенда «Лидеры продаж». Гадского Маккаммона угораздило разродиться новым романом не раз в сто лет (как он, сука, это всегда делает), а именно в блинный период. И нет чтобы по-скромному, в мягкой обложке с идиотской картинкой… Хрена – твердый переплет, хорошая бумага, и разве только что золотого тиснения нет. Короче, купила я его, поганца. А еще от огорчения купила для Фасольца развивающую книжку «Мебель», по цене которой некоторые действительно ухитряются меблироваться.

В ходе книжного эксперимента тоже кой-чего выяснилось:

1. Прежде чем покупать книжку, нужно заглянуть внутрь. Потому как вполне может быть, что под новым названием скрывается старое, читаное-перечитаное произведение. Ага, «свежего» Маккаммона я читала лет десять назад.

2. Оказывается, для того, чтобы вымазать мебель пюре, вовсе не требуется знать ее название.

3. Жизнь – еще большее гавно.

Бюджет трещал и даже повизгивал в агонии.

Поэтому, как дама опытная и добрая, я решила проблему радикально.

Если за бюст Бисмарка можно огрести Бисмарком, а за покупку фикуса предстоит отведать консоме из оного, то игрушки для Фасольки – это святое. При виде пластмассы во мне развивается такая дурнина, что спорить со мною не берется даже бабушка, которая разве что каменного сфинкса не оспаривала.

Нет, это был не передвижной паровозик. И не конь (конь у нас уже есть, как, впрочем, и паровозик, и еще целая куча всякой хрени).

Это была АЗС. Не больше и не меньше. Со шлагбаумами мойкой, лифтом и мерзким английским «спасибо» для затравки. Третий день я честно доказываю Фасольке, что боль шей расчудесности, чем технологически ненужный лифт, в его жизни не было, нет и не будет. Фасолька кривится и предательски поглядывает в сторону дешевейшего музыкального чайника (я, кажется, говорила, что бабушка у нас со странностями?).

Выводы?

1. На этой неделе не едим.

2. Кажется, на следующей тоже.

3. А все-таки АЗС – это круто.

4. Там еще прилагался каталог с подземным паркингом на пятьдесят машино-мест… Господи, дай мне хотя бы капелечку ума!

У кого как, а причиной моей первой встречи с черной магией послужила нехватка карманных средств. Надо сказать, что в четырнадцать лет мое финансовое ноу-хау зиждилось на пословице «кто рано встает, тому Бог подает».

Как правило, Бог начинал подавать в районе 6:30, и, для того чтобы не пропустить раздачу благодати, мне нужно было заводить будильник с вечера. «Дедушка, дай на булочку», сказанное в половине седьмого, вкупе с семичасовым «мам, оставь на пирожок» и полвосьмовым «бабулечка, так хочется коржичка» выливалось в весьма кругленькую сумму.

Впрочем, звездец случился не тогда, когда обманутые вкладчики узнали о существовании друг друга, а в момент аудиторской проверки. Никаких хлебобулочных изделий в инвестиционном портфеле обнаружено не было, как его ни перетряхивали. Зато обнаружилась банка водки с тоником и пачка «Мальборо».

Вердикт аудиторской комиссии был крайне, крайне неутешителен.

– Я тебе, суке, дам коржичка, – вкрадчиво пообещал главный ревизор в лице бабушки, и ту же секунду мне под нос была сунута сморщенная старческая дуля, ни капельки на коржик не похожая.

Так в моей жизни начался первый и, увы, не последний дефолт.

Изучение подшивки «Работа для вас» не дало никаких результатов. Вакансии «срубить по-легкому» не было, а прочие завлекательные предложения типа «сборка авторучек на дому» требовали некоторой склонности к самоотречению. Самоотрекаться не хотелось. Работать, по правде говоря, тоже. В воздухе запахло тонкими материями и мечтательностью. Грезы о халявном счастье не давали мне покоя.

«Эх, вот если бы в лотерею выиграть, – рассуждала я, – или, к примеру, клад там какой-нибудь отыскать. Ну или бабкину заначку хотя бы ж…»

Провидение не заставило себя ждать. Нарезая круги по комнате, я случайно наступила на пульт ДУ. «Эта книга поможет вам вернуть любовь, наладить мир в семье или поправить материальное положение… – начало дразниться телевидение. – Только «Практическая магия» Подметкина в состоянии изменить вашу жизнь».

Заботливо переписав название фолианта в блокнотик, я опрометью кинулась в книжный, попутно стырив мамин аванс.

Подметкин был тяжел, как крышка канализационного люка, основателен, как кувалда, и стоил как сто коржиков. «Это ничего, – успокаивала себя я, расплачиваясь маминой наличностью на кассе. – Отдам из своих грядущих миллионов».