Юрий Поляков - Фантомные были

– Умер?

– Да. От инфаркта, когда разогнали его институт, чтобы открыть там филиал «Лось-банка». А потом я снова вышла замуж.

– За кого?

– За красивого мужчину!

– За очень красивого? – вредным голосом поинтересовался Кокотов.

– Ага, ревнуете, ревнуете! – захлопала в ладоши Наталья Павловна. – Так вам и надо за то, что меня тогда не заметили, променяли на ту рыжую… как ее… со смешной фамилией?

– Тая Носик… – Он незаметно положил руку на спинку скамьи.

– А потом еще эта ваша… Обиходиха!

– Елена… – Его рука по-змеиному поползла в сторону бывшей пионерки.

– Интересно, почему вам нравятся женщины со смешными фамилиями? Тут какая-то тайна. У меня есть один знакомый психоаналитик, я у него обязательно спрошу.

– Почему только со смешными? Вот у вас, например, совсем не смешная фамилия! – проговорил Кокотов в нос, и «змея» ласково коснулась плеча Обояровой.

Она вздрогнула и посмотрела на соблазнителя с веселым недоумением:

– У вас опа-асные руки!

Но тут телефон громко заиграл «Съезд гостей» из «Ромео и Джульетты», и она приложила трубку к уху:

– Алло!.. Да… Добрый вечер… – На ее лице появилось недоумение. – Все хорошо… Гуляю… Да, со мной… Вас!

– Меня? – изумился Андрей Львович, беря теплый и дорого пахнущий мобильник, который забубнил противным голосом Жарынина:

– Значит, гуляете?

– Да… вот… отличный вечер…

– Жду вас у себя. Немедленно!

– Но… знаете ли… Сегодня воскресенье!

– Не знаю и знать не хочу! В искусстве выходных не бывает! Синопсис готов?

– Готов.

– Захватите с собой!

Трубка отключилась. Подневольный писатель виновато развел руками:

– Искусство зовет!

– Понимаю…

– А я вот не пойду!

– Нет, вы идите! Для мужчины работа всегда на первом месте. Мама говорила: «Труд делает мужчину человеком!» Но мы с вами непременно продолжим нашу роскошную беседу! Идите! Я еще погуляю, мне надо обдумать завтрашние переговоры с адвокатами Лапузина. А чтобы нам опять не помешали, запомните… Я постучу в дверь вот так: трам-там-там-трам-там-там-трам-тарарам-там-там… – Наталья Павловна пальчиком постучала писателя по плечу.

– Запомнили?

– Вроде бы…

– Неплохое вино, – вежливо похвалила Обоярова и поставила едва пригубленный бокал на стол.

– С нежным ягодным послевкусием, – объяснил Кокотов.

– Вы думаете? – Она подняла на него печальные глаза.

– Так написано! – Андрей Львович ткнул пальцем в бумажку с русским разъяснением, приклеенную поверх французской этикетки.

Он уже догадался, что «бордо по акции» замешали где-нибудь в Одинцово из дешевых виноматериалов, но деваться теперь было некуда.

– Да, пожалуй! – согласилась Наталья Павловна, облизнув губы. – А вы пили когда-нибудь гаражное вино?

– Гаражное? Нет, но слышал…

– Если все сложится удачно, мы с вами будем когда-нибудь сидеть на берегу моря и пить настоящее гаражное вино. Я вам не говорила, у нас с мужем две виллы – в Созополе и Симеизе. Одна достанется мне. Я вас обязательно приглашу, будем ночью купаться в море. Я люблю – обнаженной… Но вы можете в плавках. Знаете, я неудачно сходила к адвокату.

– Расскажите! – Андрей Львович участливо накрыл ее руку ладонью. – Что с вами происходит, почему вы разводитесь?

– Чтобы понять, почему я рассталась с Лапузиным, надо рассказать о моем втором браке…

– Расскажите!

– Хорошо. Слушайте! Моим вторым супругом был…

– А я знаю!

– Ну и кто?

– Очень красивый мужчина.

– Ох вы и злопамятный!

– Так из-за чего вы расстались со вторым мужем? Разлюбили?

– Разлюбить нежно и незаметно, как гаснет тихий северный день, это же счастье! Нет, Андрей Львович, все гораздо проще: я его никогда не любила, я просто подарила ему себя.

– Зачем?

– Как вам сказать… Вадик был красив, молод, но главное его достоинство заключалось в том, что он страстно меня любил. Безумно! Жениться на мне стало смыслом его жизни. Он делал мне предложение раз в неделю и, получив отказ, плакал, честное слово! А я в то время потеряла смысл жизни. Шпионки из меня, как вы знаете, не вышло. Муж предал. А переводить на английский весь этот перестроечный бред про общечеловеческие ценности было мерзко. Все-таки мой дед брал Перекоп. И вот однажды я проснулась ночью и решила подарить свою никчемную жизнь тому, кому она нужна. В этом был хоть какой-то смысл. Когда, дождавшись еженедельного предложения руки и сердца, я вдруг согласилась, Вадик потерял от радости сознание.