Юрий Поляков - Фантомные были

– Нет! – счастливо ужаснулся Андрей Львович и змеиным движением оказался под одеялом, подтянув его к самому подбородку.

– Я, наверное, не вовремя? – забеспокоилась она. – Извините…

– Нет-нет, я уже проснулся! Но я еще пока лежу…

– Это ничего. Можно зажечь свет?

– Можно. Выключатель справа от двери.

– Я знаю. У меня такой же номер.

Вспыхнула люстра. Комната озарилась ядовито-желтым, как лимонная «фанта», светом. За окном же, наоборот, стало совсем темно. Кокотов зажмурился от внезапной яркости и ощутил во рту обидную несвежесть. Когда он открыл глаза, на пороге стояла Лапузина. Ее красивое лицо было печально. В своем белом плащике Наталья Павловна напомнила ему молодую докторшу, приходившую к ним домой, если он, мальчишкой, заболевал. Это сходство стало еще больше, когда гостья присела на стул рядом с кроватью и, окутав Андрея Львовича своим парфюмерным облаком, положила ему на лоб прохладную ладонь.

– Вы здоровы?

– Да. Просто устал…

– Я тоже устала. У меня сегодня был неудачный день. Знаете, в такие минуты хочется поплакаться кому-то, кого знаешь давно. Очень давно. Вот я и пришла к вам…

– Ко мне?

– К вам… Вы меня, конечно, так и не вспомнили?

– Н-нет, извините…

– Не извиняйтесь! Я же была тогда ребенком… подростком…

– Мы жили по соседству? – предположил Кокотов.

тихонько напела Наталья Павловна. – Нет. Не угадали. Холодно! – Она даже поежилась.

– Можно закрыть форточку, – предложил недогадливый писатель.

– Ну, Андрей Львович, просыпайтесь же! Вы забыли игру в «холодно-горячо»?

– А-а! Да-да… Подростком? Подростком… Ага-а! – обрадовался он, вспомнив свой недолгий педагогический опыт. – Я был у вас учителем… в школе. Да?

– Теплее. Но не в школе. Ну, вспоминайте же!

– Вы обещали подсказать! Одно слово…

– Пожалуйста: «Березка».

– «Березка»?

– А что вы так удивленно смотрите? Разве вы никогда не работали вожатым в пионерском лагере «Березка»?

– Работал…

– Тогда напрягитесь! Первая и вторая смена. Первый отряд. Наташа. Кроме меня, в отряде больше Наташ, как ни странно, не было.

– Наташа? Ну конечно! Ну как же! – воскликнул бывший педагог, однако на самом деле ничего не вспомнил, кроме шеренги тусклых подростковых теней в красных галстуках. – Значит, это теперь вы! Кто бы мог подумать! Сколько же лет прошло?

– Много. Слишком много.

– Да-да… Но вы отлично выглядите!

– Спасибо. А за встречу надо бы и выпить! – мечтательно предложила она.

– Разумеется! Но у меня… у меня… – засмущался Кокотов. – Я сбегаю к Жарынину. Займу…

– Не надо никуда бегать, Андрей Львович! Современная женщина с пустыми руками в гости не ходит.

Она вышла в прихожую, вернулась с пакетом «Суперпродмага» и выставила на стол бутылку красного французского вина, коробку швейцарского шоколада и шикарно упакованную кисть янтарного винограда. Все ягоды в грозди были совершенно одинакового размера, напоминая шарики, извлеченные из большого подшипника и сложенные в виноградную пирамидку. Затем Наталья Павловна изучила посудное содержимое серванта, извлекла оттуда два пыльных фужера и подозрительно их осмотрела.

– Пойду вымою. А вы пока… Штопор там! – Она кивнула на нижние створки серванта, подклиненные сложенной бумажкой.

– Откуда вы и это знаете?

– Здесь в «Ипокренино» все одинаковое. Кроме людей.

Она ушла в ванную и включила воду. Кокотов стремглав выскочил из-под одеяла, сорвал с ног дырявые носки, добыл из чемодана свежие, натянул, затем по-солдатски быстро оделся, пригладил пятерней волосы и даже успел для освежения дыхания пшикнуть в рот дезодорантом «Superbody» из баллончика, счастливо забытого на столе. Глянув на себя в зеркальный мрак ночного окна, он остался доволен. Когда Наталья Павловна, нарочно задержавшаяся в ванной, чтобы дать ему время привести себя в порядок, вернулась в комнату с вымытыми бокалами и виноградом, Андрей Львович уже второй раз вворачивал в пробку старенький штопор. С первой попытки тот сорвался.

– Погодите! – поняв, в чем дело, подсказала она. – Переверните бутылку и подержите вниз горлышком. Вот так. Теперь дергайте!

Чпок!

– Минутку! – Она взяла и внимательно осмотрела пробку. – Нормально. Пить можно.

Кокотов, как и положено, плеснул немного вина сначала себе – и на рубиновой поверхности закружились кусочки раскрошившейся пробки. Потом он галантно налил гостье, а в завершение дополнил и свой бокал до нормы.