Юрий Поляков - Фантомные были

Высокоодаренный Владилен с университетской скамьи страстно увлекся мертвыми языками и поклялся расшифровать руны побужских ализонов – загадочного арийского народа, упомянутого вскользь отцом истории Геродотом. Руны были начертаны примерно в пятом веке до нашей эры на медной табличке, случайно обнаруженной в 1958 году в Кимрском краеведческом музее во время плановой инвентаризации. С тех пор множество ученых безуспешно бились над загадкой ализонских рун. Считалось, текст содержит сакральные знания, которые, будучи разъяснены, прольют свет на истоки и тайный смысл мировой цивилизации…

Объединив научные усилия со своим другом-однокурсником Сашкой Блиновым, Владилен на несколько лет с головой ушел в праиндоевропейские языковые пучины. И вот после упорных исследований молодые лингвисты пришли к смелому выводу: первое слово загадочного текста есть не что иное, как обращение, вроде нашего «Внимание!» или «Не проходите мимо!». Это яркое открытие легло в основу двух блестящих кандидатских диссертаций, и перспективных соавторов пригласили в штат Института лингвистических исследований (ИЛИ), где под пуленепробиваемым стеклом хранилась легендарная медная дощечка. Получая хорошее жалованье и регулярно выезжая за рубеж на научные конференции, друзья засели за докторские. Вскоре Чердынин женился на милой аспирантке Даше, получил трехкомнатную квартиру (дополнительные 20 кв. метров полагались за степень) и без промедления стал счастливым отцом, не переставая при этом биться над расшифровкой рун.

Но тут на мягких лапах демократии к безмятежному советскому народу подкрался крокодил капитализма. Науку, презрев, перестали финансировать. В ИЛИ сначала закрыли несколько исследовательских программ и лабораторий, затем перестали выдавать зарплату, потом начались увольнения, и наконец исчез сам институт, помещавшийся, как на грех, в старинном особняке, который приглянулся владельцу банка «Акведук» Гусёнычеву, в недавнем прошлом режиссеру-постановщику факельных шествий при горкоме комсомола. Знаменитую кимрскую табличку сперва передали на хранение в Эрмитаж, а вскоре, чтобы подзаработать денег, отправили в мировое турне, закончившееся скверно. Дружественное скандинавское государство конфисковало реликвию в порядке компенсации за нефтяное пятно, оставленное в шестидесятые годы советской подводной лодкой, столкнувшейся в извилистом фиорде с американской субмариной. Кстати, Соединенным Штатам северные борцы за чистоту морей и океанов никаких претензий почему-то не предъявили…

Оставшись без места, зарплаты и рунического артефакта, Чердынин сник, затосковал, отошел от дел и лег на диван. А вот Блинов не сдался: чтобы прокормиться, он устроился грузчиком на Черкизон, но каждую минуту, свободную от перетаскивания китайских тюков, посвящал раздумьям над копией утраченной ализонской таблички. Иногда он наведывался к сподвижнику, лежащему на диване, и пытался вернуть его в науку, звал с собой на Черкизон, но тщетно: Владилена тошнило от малейшего мыслительного усилия. Родня забеспокоилась. Малоталантливый, но бойкий кузен, в прошлом преподаватель научного коммунизма, а теперь заместитель главного идеолога новой России Снуркова, выхлопотал родственнику, как видному ученому, приличный грант под специальное исследование сочинений Ленина. С помощью лингвистического анализа текстов требовалось немедленно доказать, что правое полушарие вождя, отвечавшее, по мнению мозговедов, за гуманизм и сострадание, было поражено сифилисом, подхваченным в цюрихском борделе, чем и объясняется изначальная бесчеловечность Советской власти. К чести Чердынина, от такого предложения он отказался и продолжал лежать, глядя в телевизор. Семья обнищала. Жена Даша для прокорма устроилась в парк – мести и драить троллейбусы, засвиняченные во время рейсов. Порой для развлечения она приносила угасающему супругу дешевые детективы, брошенные пассажирами под сиденья.

Читая цветастые покетбуки, Владилен изумлялся, насколько же все они одинаковые. Хорошо хоть, сыщики немного отличались друг от друга. В одной книжке, например, преступления расследовала глуповатая домохозяйка. Улики сами падали ей буквально на дурную голову. В другом романе нити злодеяния распутывал частный детектив, уволенный из милиции за нездоровую честность, бросающую тень на профессию. В третьем криминальный клубок разматывала красотка-оперативница, совсем запутавшаяся между мужем и любовником. Как написала забытая поэтесса Катя Горбовская: «Мечется баба меж двух мужиков, умная баба меж двух дураков…»