Юрий Поляков - Фантомные были

– И что же с ним стало? – жалостливо спросила Юлия.

– Внучка, есть вопросы, которые разведчикам не задают. Но есть вопросы, которые задают разведчики. Вот вы объясните мне, ради бога! Немцам Освенцим, извините за неуместную рифму, почти забыли. Англичанам колониальные зверства давно простили. Израильтянам даже не вспоминают бойню в Дейр-Ясине. Японцы делают вид, будто никогда не резали китайцев сотнями тысяч, как баранов. Американцы вроде уже и не сбрасывали никаких атомных бомб на Хиросиму. Нам же, русским, чуть что – тычут в морду нашими танками на Вацлавской площади! Ах, шестьдесят восьмой! И всякий раз возмущаются, как жених в первую брачную ночь, обнаруживший у невесты порванный в клочья анус! Это, по-вашему, нормально? А что мы должны были ввести в мятежную Прагу? Сеялки с веялками? У нас, между прочим, с ними военно-политический союз был! Варшавский договор назывался. Варшдог! – Дед не на шутку разошелся, даже побурел лицом от застарелой геополитической обиды. Он немного помолчал, успокоился с помощью китайской дыхательной гимнастики и продолжил рассказ.

Ситуация сложилась скверная, ведь без двойников-связных нелегалу в отпуск выбраться почти невозможно. А тут начали доходить тревожные вести из Москвы о том, что писатель Аркадий Гайдамацкий, сочинявший вздорные книжки про разведчиков, получил в садовом товариществе «Василек» участок и зачастил к Искре Семеновне с дерзкими предложениями помочь в строительстве хозблока.

Да еще эта нимфоманка Джуд подслушала, как я во сне жестоко матерюсь, и что-то заподозрила. Я сначала отшутился, мол, выучился ругаться в Ницце у русских эмигрантов первой волны – дроздовцев и каппелевцев. Но осадок остался… Нервы сдали, и провал был близок как никогда. По резервному каналу связи я передал жене шифровку из двух слов: «Вернусь – прибью!» И подсел на исконный русский антидепрессант, после которого утром болит голова и страшно хочется пить… Спас меня случай. Зануда Трейли, собираясь на пенсию, решил заработать на домик в Майами и стал осторожно, через двойных и тройных агентов подыскивать покупателя на очень интересное досье, из которого следовало: ни на какую Луну американцы не высаживались. Это была гениальная инсценировка, поставленная Стэнли Кубриком в павильоне Голливуда, циничная мистификация, разводка. Провокация удалась: Политбюро, наращивая расходы на космос, лишало самого необходимого стариков, матерей и детишек, подтачивая основы социализма. Жадная Джуд, мечтая о квартирке на Елисейских Полях, сняла себе копию с досье. Однажды, наглотавшись камасутрина, я уездил девчонку до сонной комы и полночи фотографировал страницы сенсационной папки…

Купить досье у Трейли вызвался один богатый греческий коммунист, на самом деле тайный агент ЦРУ. В результате мой босс, так и не выйдя на пенсию, насмерть подавился кубиком льда, выпивая свой двойной утренний скотч. А бедняжку Джуд упекли в психушку с жутким диагнозом: «агрессивная нимфомания, осложненная латентной некрофилией». Или, наоборот, «агрессивная некрофилия, осложненная латентной нимфоманией». Не помню. Давно было. Не дожидаясь ареста, я ушел в бега. О том, как меня тайно вывозили на родину с труппой Московского цирка в шкуре дрессированного тюленя, сдохшего во время гастролей, умолчу. Есть эпизоды, о которых лучше не вспоминать. Лежа в чане с водой и шевеля для живости ластами, я с минуты на минуту ждал разоблачения. Но, к счастью, накануне отъезда сразу два наших циркача, икариец и жонглер, попросили в Штатах политического убежища. Шум, пресс-конференции… Америкосы обрадовались, загордились и потеряли бдительность – не осмотрели каждого тюленя в присутствии ветеринара.

Вернувшись в Отечество, я немедленно набил морду Аркашке Гайдамацкому, помирился с Искрой, отоспался, получил партвыговор за рукоприкладство и орден за досье, которого больше никто не видел. Оно и понятно: план освоения космоса сверстан, утвержден съездом партии, деньги выделены, вакансии заполнены. Ну кто будет объяснять, что это нас так американцы разводят? Партбилет, как и печень, у каждого один. А твоему отцу, Юленька, было в ту пору всего-то ничего, и он долго потом еще сторонился меня, отказывался звать папой и спрашивал, когда же придет дядя Аркаша – играть с мамой в лошадку…

Сказав эти горькие слова, генерал надолго замолчал, а в его глазах заблестели слезы. Будем реалистами: жены изменяют всем. Даже нелегалам.