Чарльз Сноу - Пора надежд

— А вот отец мой думает иначе. — Шейла широко улыбнулась. — Боится схватить насморк и потому не желает видеть меня. Целый день не выходит из кабинета.

Мы принялись за чай — вернее, я принялся за еду, а Шейла с жадностью пила чашку за чашкой. Она предупредила служанку, что есть ничего не будет.

— Простуду надо подкармливать, а лихорадку голодом морить, мисс Шейла! — сказала служанка. — Вы только начните — сами увидите, как кушать захочется.

— Много вы понимаете! — возразила Шейла.

В отсутствие миссис Найт Шейла держалась со служанкой запанибрата.

Я ел, а Шейла пристально смотрела на меня.

— Ты был явно сердит на меня в последний раз.

— Да, немного, — признался я.

— За что же ты на меня сердился?

— Сейчас это не имеет значения.

— Я старалась быть паинькой, — сказала она. — В чем же я провинилась?

— Ни в чем.

И это была правда. В тот день она не произнесла ни одного жестокого или равнодушного слова, не обронила ни одного намека, который мог бы возбудить мою ревность.

— Разве я плохо поступила, пойдя на мировую?

Я улыбнулся.

— Но в чем же тогда дело?

Я сказал ей, что люблю ее безраздельно, что больше любить просто невозможно и что никто никогда не будет ее так любить. Я не видел ее три месяца, три мучительных месяца, в течение которых пытался ее забыть. И вот мы встретились… Так неужели я мог любезно болтать с ней за чашкой чая, словно ничего и не было!

Шейла высморкалась, вытерла глаза и на минуту задумалась.

— Если хочешь поцеловать меня — пожалуйста, — сказала она. — Но предупреждаю: самой мне это не очень-то улыбается.

Она сжала мою руку. Я рассмеялся. Больная или здоровая, она никогда не терзалась земными желаниями, и тут уж ничего поделать нельзя.

Шейла снова задумалась.

— Давай пойдем на бал, — неожиданно предложила она.

Я понял, что она хочет как-то загладить нашу ссору. Она не лишена была некоторой, довольно своеобразной практичности и считала свое предложение заманчивым.

— Я, правда, ненавижу балы, — продолжала она. — Но если хочешь, я готова составить тебе компанию и пойти на этот бал.

Под «этим балом» она подразумевала предстоящий благотворительный бал. Миссис Найт требовала, чтобы муж и Шейла присутствовали на нем. И Шейла с особенным удовольствием заметила, что миссис Найт будет немало раздосадована, узнав, что я сопровождаю их.

— Мама считает, что ты охотник за богатым приданым, — улыбнулась она.

Я весело рассмеялся, но вдруг вспомнил кое о чем и, покраснев от стыда, почувствовал всю свою беспомощность.

— Я не могу пойти, — сказал я.

— Почему? Ты должен пойти. Я рассчитываю на тебя.

— Не могу, — покачал я головой.

— Но почему?

Стыд настолько парализовал меня, что я не в состоянии был придумать никакой отговорки.

— Так почему же? Надеюсь, не из-за мамы? Для тебя ведь безразлично, что о тебе думают!

— Не в этом дело, — пробормотал я.

— А папа, по-моему, даже питает к тебе симпатию. Хотя вообще симпатии он не питает ни к кому. — Шейла развернула чистый носовой платок. — Я начинаю сердиться, — произнесла она в нос, хотя пока еще не сердилась. — Скажи, почему ты не можешь пойти?

— Мне нечего надеть, — сознался я.

Шейла несколько раз чихнула и улыбнулась во все лицо.

— Ну и ну! — воскликнула она. — Уж кому бы беспокоиться из-за этого, только не тебе! Я отказываюсь тебя понимать.

Я и сам не понимал себя: уже много лет я не испытывал такого жгучего и такого нелепого стыда.

— Это действительно тебя беспокоит?

— Не знаю почему, но да, — промолвил я.

— Я просто забыла, какой ты еще юнец, — с мягкой издевкой заметила Шейла.

Взгляды наши встретились. Она была слегка растрогана. Подумав немного, она тем же мягким тоном сказала:

— Послушай, Льюис! Я хочу, чтобы ты пошел на бал! Родители не дают мне много денег, но я всегда могу достать сколько угодно. Позволь мне сделать тебе подарок: я куплю тебе костюм.

— Ни за что!

— В тебе говорит гордость?

— Пожалуй, да.

Шейла взяла меня за руку.

— А если бы я доставила тебе минуту радости и потом попросила разрешения сделать подарок, в тебе все равно говорила бы гордость?

— Вряд ли, — ответил я.

— Льюис, милый! — сказала Шейла. В ее устах такое обращение было редкостью. — Я не так красноречива, как ты, особенно когда ты разойдешься. Я просто прошу тебя разрешить мне сделать тебе этот подарок… чтобы загладить свою вину перед тобой.

На благотворительный бал я приехал вместе с Найтами в новеньком с иголочки смокинге. Бал происходил в просторном помещении неподалеку от парка, в каких-нибудь двухстах-трехстах ярдах от дома, где раньше жил Мартино. Может быть, именно это обстоятельство и побудило меня рассказать за ужином о Мартино; всего несколько дней тому назад я видел, как он с рюкзаком за спиной пешком покидал город.