Евгений Гришковец - Асфальт

– Не представляю, – выпуская дым, сказала Юля. – Ты уже думаешь про спокойную старость? Рановато, дружок!

– Юля, не цепляйся к словам, пожалуйста! Ты всё время так говоришь, будто не понимаешь меня. Я всё время чувствую себя с тобой мальчишкой каким-то. А то, что я тебе рассказал… Я над этим, между прочим, уже давно тружусь, и в этом задействовано много людей и много денег. Это, знаешь, не художественная самодеятельность.

Миша всегда чувствовал, что сам разговаривает с Юлей, как мальчишка, ничего поделать с этим не мог, и ему это даже нравилось.

– Миша, наливай. Наливай и не говори при мне про спокойную старость, для таких разговоров я ещё не готова. Вот разменяю шестой десяток, вот тогда поглядим, на какие разговоры меня потянет. А пока уволь.

Они ещё выпили, ещё о чём-то говорили.

– Ой, кстати, – вдруг встрепенулась Юля, – я тут перебирала твои рисунки. Смешно! Давно их не смотрела. Юношеские, наивные, но есть и несколько хороших. Хочу их даже оформить, вставить в рамки и повесить. Ты не против?

– Да делай с ними, что хочешь, – скривился Миша, – только если ты их тут повесишь, я к тебе вообще приходить не буду.

Все Мишины рисунки студенческого времени и времён репетиций в гараже остались у Юли. Юля их берегла. Миша не рисовал уже давно и не любил свои старые рисунки, в которых было много юношеской романтики, символов и многозначных деталей. Он не хотел их видеть, как не хотел вспоминать свои стихи того же самого периода. Миша знал, что Юля где-то хранит и две его тетрадки с этими стихами.

Ничего особенного в том разговоре Миша не нашёл и не вспомнил. Он подумал только, что надо бы, наверное, свои рисунки и тетрадки забрать из Юлиной квартиры. Теперь они стали никому не нужны. Миша не думал о том, что они нужны ему. Просто Юля их почему-то берегла многие годы.

Он подъехал по указанному адресу чуть раньше времени. Пятиэтажный некрасивый дом выходил не на улицу, а прятался во дворе. В нужном ему подъезде, на первом этаже, располагались нотариальная контора и риэлтерская фирма. Вывески психотерапевта он у подъезда не нашёл. И подумал, что такой вывески и не должно быть.

Миша посидел, подождал. Он чувствовал волнение и какую-то заторможенность одновременно. Всё, чем была наполнена повседневная жизнь, все многочисленные детали, объекты интереса и внимания, многочисленные люди, новости и международные события, погода, звуки, запахи – всё отступило, притупилось и не отвлекало. Слишком много всего происходило внутри. Миша чувствовал, что начинает уставать от интенсивности переживаний и воспоминаний.

Но назначенное время приближалось, и азарт плюс волнение победили все остальные чувства.

Ровно в 14.30 он набрал телефон психотерапевта. Ему показалось, что сердцебиение будет слышно даже в голосе. Ладони вспотели.

– Да-а-а! Я вас слушаю, – очень жизнерадостно прозвучал в трубке приятный, может быть, только чуть высоковатый, на Мишин вкус, мужской голос.

– Здравствуйте! Юрий Николаевич, вы мне назначили на четырнадцать тридцать. Я у дома.

– Вы весьма пунктуальны. Это очень приятно. Через минуту я спущусь за вами, подходите к двери.

– Спасибо! – робко сказал Миша.

– Пока не за что, – ответил ещё неведомый психотерапевт и отключился.

Миша вышел из машины, подошёл к двери, достал сигареты и хотел закурить. Но психотерапевт, сказав про одну минуту, буквально выполнил своё обещание. Дверь подъезда открылась, и психотерапевт материализовался для Миши в виде довольно молодого, невысокого мужчины с круглым лицом и очень здоровым цветом этого лица. Лицо улыбалось.

Миша успел рассмотреть, что психотерапевт был тщательно выбрит и одет в светлую рубашку и серую, мягкую кофту на пуговицах. Всё было очень аккуратным. В том числе и причёска. Короткие, редкие светлые волосы были бережно причёсаны. Миша сразу подумал, что Юрий Николаевич Горячий – его ровесник или даже моложе его. Мише сразу стало легче.

– Здравствуйте, – сказал психотерапевт, – заходите, пожалуйста.

– Здравствуйте, Юрий Николаевич, – сказал Миша и зашёл в подъезд.

– А вас, простите, как называть?

– Михаил Андреевич. Можно просто Михаил. Они стали подниматься по лестнице.

– Вы простите за такие сложности, – говорил Юрий Николаевич. – Можно было бы просто зайти и подняться, но у нас существуют такие правила, – слова «у нас» прозвучали особенно значительно, – люди, которые к нам ходят, не должны встречаться друг с другом. Многие этого и сами не желают. Так что я провожаю людей через чёрный ход и сам встречаю, как встретил вас. Такая вот простая и необходимая процедура и специфика. Если вас, конечно, интересуют такие детали. А почему вы так волнуетесь? Не волнуйтесь! Это мне впору волноваться, – сказал Юрий Николаевич и сам себе хохотнул.