Ричард Фланаган - Неизвестный террорист

Собственно, по-настоящему последние новости не интересовали никого, и все же присутствующие считали своим долгом пересказывать то, что прочли в газете Sydney Morning Herald, которая, в свою очередь, повторяла высказывания высокопоставленных лиц на званых обедах вроде сегодняшнего. Так что гости Кейти Моретти, похоже, слегка захмелели не столько от выпитого вина, сколько от знакомой тупости происходящего.

У каждого из них, разумеется, имелось несколько идей, которыми следовало немедленно поделиться с остальными; всем также хотелось высказать свое мнение относительно фильмов и спектаклей, которые «непременно надо посмотреть», книг, которые «непременно надо прочесть», и выставок, которые «непременно надо посетить», – в общем, всего того, что непременно нужно с жадностью проглотить, а если ты вдруг оказывался не обжорой и был не в силах проглотить весь мир целиком, то тебя записывали в невежественные глупцы, не имевшие морального права высказывать свое мнение.

Впрочем, и эти благородные темы поднимались только для того, чтобы немного подмаслить жестокую истину: этот ланч устроили для сплетников, для обмена знаний на деньги и власть, а также для того, чтобы, незаметнейшим образом прозондировав свое положение и статус в обществе, ловко подыскать себе союзников и хитроумными способами укрепить звенья в цепях патронажа; правда, кому-то просто хотелось придать себе дополнительный вес, столь же необходимый в данном обществе, как рев самца морского слона, утверждающего свое могущество.

Ричард Коуди давно бы уже ушел, если бы не одна особа, графический дизайнер, оказавшаяся весьма привлекательной: смуглая, с черными вьющимися волосами, в коротком темно-коричневом платье с глубоким вырезом, отчасти прикрытым черными кружевами, которые соблазнительно окаймляли округлости ее пышных грудей. А звали ее… впрочем, как ее звали, Ричард Коуди при всем своем интересе оказался не в силах запомнить.

И все же он, хотя и не мог даже обратиться к этой девушке по имени, продолжал незаметно, как ему казалось, флиртовать с ней, надеясь, что остальным его повышенное внимание покажется всего лишь простой учтивостью воспитанного джентльмена по отношению к молодой незнакомке.

В общем, время тянулось весьма уныло; молодая особа, графический дизайнер, на ухаживания Ричарда Коуди сперва совсем не реагировала, затем они стали ее откровенно раздражать, так что мужчина даже испытал определенное облегчение, когда Джерри Мендес отвел его в сторонку якобы для того, чтобы полюбоваться видом с балкона, а на самом деле для того, чтобы переговорить с глазу на глаз. Ричард Коуди был приятно возбужден предстоящей беседой. А что, если Джерри Мендес предложит ему какую-то новую программу? Или сообщит о продвижении по службе? О повышении зарплаты? Да, все это было бы очень и очень неплохо, думал он, слушая Джерри Мендеса и стараясь как можно искренней смеяться над его убогими шутками.

Джерри Мендес был человеком чрезвычайно толстым и обладал дурным цветом лица. Ричарду Коуди он казался собранным из старых, слегка щербатых бильярдных шаров. Мендес имел стойкую репутацию типичного жополиза и зачастую производил впечатление человека, которому и сказать-то нечего, а уж если он что-то говорил, то на редкость противным голосом, одновременно и зычным, и пискляво-пронзительным; для Ричарда Коуди, во всяком случае, произнесенные им слова всегда звучали как удар одного бильярдного шара о другой, а потом – рикошетом – о третий, но уже чуть глуше. Впрочем, когда Джерри Мендес пригласил его на балкон для приватной беседы, он сразу приосанился, почувствовав себя важной персоной, и подумал: в общем-то, что бы там другие ни говорили, а ему лично Джерри Мендес очень даже нравится.

На балконе жара обрушилась на них, точно тяжелая плита. А яркий солнечный свет так сильно слепил глаза, что никакого особенного вида разглядеть не удавалось – лучи солнца, точно шрапнель, отражались от воды и пересекали все пространство между небом и землей полосами белого света, заставляя людей морщиться и так щурить глаза, что те превращались в узкие щелочки, как у рептилий, готовящихся нанести удар. Люди смотрели на красоты Австралии, но разглядеть что-либо были не в состоянии.

– Красиво, да? – спросил Джерри Мендес.

– Великолепно! – с готовностью откликнулся Ричард Коуди, хотя у него уже голова начинала болеть от нестерпимого, неотвратимого сияния.