Стивен Фрай - Гиппопотам

Я влачился по влажной, вонючей тине, заплетаясь ногами в стеблях солероса, клюквы, просвирника и калужницы. Впереди маячила рощица, по которой мы с Дэви гуляли в первый наш день. Воздух стал еще более влажным, парным, и тучи над головой сгустились, приобретя оттенок чернил, какими окружает себя перепуганная каракатица.

Войдя под деревья, я остановился, прислушиваясь. Жаворонки, зяблики, дрозды и мухи пищали, щебетали, пели и жужжали. Стайки комаров-дергунцов вились и попрыгивали в сумрачных зарослях. Я направился к самой темной и плотной части рощицы, стараясь передвигаться со всей бесшумностью, на какую способен грузный человек, идущий по усыпанной сухими сучьями и трескучей корой земле.

Где-то впереди послышался голос Дэвида, приглушенный, хрипловатый. Согнувшись в две погибели, я направился на него, высоко поднимая ноги и опуская их так мягко, как только мог. Потребные для этого усилия заставляли меня пыхтеть и отдуваться на манер парового катка. В бровях скапливался пот.

– Так что, понимаешь, дух должен отыскать путь вовнутрь, – услышал я объяснения Дэвида.

– Примерно так, как воздух? – спросила Клара.

Я остановился за кустом шиповника, вгляделся сквозь ветви. В середине тянувшейся от моего укрытия маленькой полянки, не превосходящей длиною долгой стойки коктейль-бара, прямо на земле сидели Дэвид и Клара. Клара располагалась ко мне боком, но лицо Дэвида я видел ясно. На Дэвиде были черные джинсы и белая футболка. Колени немного подтянуты вверх, ладонь лежит на плече Клары. Я старался дышать по возможности тише.

– Нет, не совсем как воздух. Ты ведь знаешь, наверное, о духе мужчины. Духе, который создает жизнь.

Клара хихикнула:

– Это ты про что… про сперму!

Капелька пота, скатившись, начала выедать мне глаз. Свет меркнул, воздух напитался электричеством до того, что покалывало кожу.

– Это не шутка, Клара. Если этот дух очень чист и свят, он способен сделать чистым и святым и человека, который его принимает.

Клара уставилась на него:

– Но ты же не собираешься…

Я сглотнул. Это было не то, чего я ожидал. Совсем не то.

– Я все обдумал. Понимаешь, твои проблемы, те, с которыми я собираюсь помочь тебе справиться, они все вот здесь. – Дэвид пробежался пальцами по ее лицу. – Понимаешь, в обычном случае я просто ввел бы дух поглубже в тебя…

Я вдруг вспомнил разговор с Оливером за завтраком – насчет геморроя, – и у меня перехватило дыхание. Большая теплая капля плюхнулась мне на башку. Дьявол, подумал я. Какой-нибудь долбаный дикий голубь. Другая капля ударила по руке. Дождь.

– Но я понял, для тебя лучше всего, – продолжал Дэвид, – будет ввести дух сюда. – И он провел пальцем по губам Клары.

– Ты хочешь сказать, я должна это выпить! Дэвид вздохнул. Видно было, что наивность Клары ему никакого удовольствия не доставляет.

– Твой отец ведь все объяснил тебе, правда? Сказал, что я обладаю силой, которая исцеляет людей. Попросил довериться мне и сделать то, что я скажу, так?

Клара кивнула. Вид у нее был далеко не радостный.

– Чтобы ты восприняла этот дух, я должен дать тебе пососать меня, как любящая мать дает пососать грудь своему младенцу.

Клара не ответила.

– Думай о том, как чист дух жизни, который войдет в тебя и все поправит. Он исцелит твои глаза, твои зубы. Наполнит тебя силой и красотой.

– А какой он на вкус?

Замечательный ребенок. Я вдруг поймал себя на том, что она нравится мне все больше. Поэзия кроется в практических деталях.

– Такой, как все, что ты любишь. Как мед, как теплое сладкое молоко.

– Как анисовое семя?

– Если ты любишь анисовое семя, он будет на вкус, как анисовое семя.

– Ненавижу анисовое семя.

– Ну тогда вкус будет другим. Что тебе нравится больше всего?

– Вустерский соус [219] Пикантный соевый соус. .

– М-м… – Дэвид помолчал. Гадал, наверное, насколько убедительно прозвучит заявление, будто поток его святого и чистого духа будет отдавать на вкус вустерским соусом. – Твой разум сам создаст любой нужный ему вкус, – вот все, что ему удалось придумать.

– Так он и выглядеть будет, как вустерский соус?

– Какая разница, как он будет выглядеть! – Дэвид начинал выходить из себя.

– Смотри, дождь начинается.

– Дождь – это хорошо. Он чистый, невинный и очень теплый.

Я немного протиснулся вперед, чтобы укрыться под кустом; плети ежевики злобно вцепились мне в волосы.

Дэвид справился с раздражением и заговорил спокойным, гипнотически воркующим тоном: