Беверли Бартон - Выход из мрака

Какая ирония судьбы. Человек, который когда-то работал у них во дворе, теперь богаче ее. Если б дела обстояли по-другому, она была бы очень рада, что Джонни Мак так преуспел. Наверное, ему очень приятно вернуться богатым, могущественным человеком в родной город, где его считали никчемным скверным парнем.

— Не нужно ничего мне объяснять, — сказал ей Джонни Мак. — Тем более благодарить меня. Я обязан тебе жизнью. — Он подался вперед, опустил руки между широко разведенных колен и сплел пальцы. — И жизнью своего сына. Не кажется ли тебе, что гонорар адвокату — слишком скромная плата за спасение двух жизней?

Лейн не могла ставить себе в заслугу то, что сделала по душевному порыву, по любви. Она спасла Джонни Мака и его сына потому, что у нее не было выбора.

— Мне нужно от тебя еще кое-что, — сказала она.

Он посмотрел ей в глаза.

— Пожалуйста. Скажи только, что именно.

— Я не хочу, чтобы Уилла втягивали в это дело, заговорила Лейн. — Не хочу, чтобы мистер Кортес донимал его вопросами, расстраивал. Бадди очень мягко разговаривал с Уиллом в тот день, когда был убит Кент. Эдит хоть и знает, что он не сын Кента, очень любит его и наверняка убедила Бадди с Уэсом Стивенсом оберегать Уилла в создавшемся, положении.

— От чего, собственно, его нужно оберегать?

— От необходимости вспомнить тот день. — Лейн подалась вперед так, что оказалась на краешке кресла. — Я лучше признаюсь в убийстве Кента, чем допущу, чтобы травмировали…

Посмеет ли она довериться Джонни Маку? Пока нет.

— Чем травмировали? Правдой? Я знаю по себе, страдания причиняет ложь. — Мне надо ехать. Пожалуйста, сообщи, когда свяжешься с мистером Кортесом.

Лейн вскочила. Сумочка упала на пол. Когда она нагнулась за ней, ее рука соприкоснулась с рукой Джонни Мака. Он поднял сумочку; потом оба выпрямились и стали лицом друг к другу. Не сказав ни слова, Джонни Мак надел ремень сумочки на ее плечо. Но рука его задержалась неподалеку от ее шеи.

Сердце Лейн заколотилось чаще. В ушах зашумела кровь. Он стоял так близко, что она ощущала тепло его дыхания, легкий запах лосьона, улавливала напряжение его мышц.

Будучи не в силах двинуться с места, побежать, как подсказывал ей здравый смысл, Лейн опустила глаза и внезапно осознала, что их тела почти соприкасаются. Так близко к Джонни Маку она была только раз и навсегда запомнила эту минуту. Летом, за год до того, как он уехал из города. Возле лодочного сарая. Под окаймляющими берег ивами. Он поцеловал ее так, как ей всегда мечталось. И когда притянул ее поближе к себе, она ощутила животом сильную пульсацию его мужского органа. Она легла бы на землю и отдалась ему, но он выпустил ее и, ничего не объясняя, ушел.

Если бы он занялся с ней любовью в ту ночь, может быть, она, а не Шарон оказалась бы беременна его ребенком.

Джонни Мак взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. «Не делай этого, — мысленно взмолилась Лейн. — Мне понадобилось пятнадцать лет, чтобы перестать любить тебя. Не заставляй меня волноваться. Не заставляй любить тебя снова».

Загипнотизированная его роковым мужским обаянием, как в юности, Лейн не запротестовала, когда он обнял ее одной рукой за талию. Положив другую руку ей на затылок, он прижал ее к себе. Правая рука ее сама собой поднялась и легла ладонью на его грудь. Как это могло произойти? Она думала, что не способна реагировать так на прикосновение мужчины.

Ее охватило ощущение нереальности. Это мечта. Возникавшая столько раз, что она счет потеряла. Много лет назад, когда она была юной, наивной, доверчивой. Когда хотела испытать радости секса с мужчиной, которого любила. Но эта мечта погибла насильственной смертью, как и многие ее мечты. Была убита действительностью. Погублена уходом Джонни Мака из ее жизни. Забита бесчувственностью Кента, в конце концов, перешедшая в жестокость.

— Лейн… — Джонни Мак прошептал ее имя. Мягко, негромко, прочувствованно.

По ее телу прошел трепет, из самой глубины ее женской души. «Просит разрешения? — мелькнуло в ее затуманенном разуме. — Или честно предостерегает?»

Едва ее губы коснулись его губ, она приготовилась к болезненному нажиму, какой привыкла ощущать всякий раз, когда ее целовал Кент. Но тут не было ни требовательного погружения, ни сильного мучительного давления.

«Запомни, — прошептал ей разум, — запомни, как это было с Джонни Маком». Лейн вздохнула как от воспоминания, так и от удовольствия. Его губы были теплыми, влажными и завладели ее губами с такой медлительной, чувственной опытностью, что у нее захватило дыхание. Он пробовал и искушал, облизывал и захватывал. Нежно. Терпеливо. Но едва лишь она открыла рот с довольным вздохом, он просунул туда язык и стал пробовать ее еще более любовно.