Лариса Миронова - На арфах ангелы играли (сборник)

– То есть, вы хотите сказать, что это организуют официальные структуры?

– Ну, да, только вот какой конкретно офис они представляют, это большой вопрос. И чтобы проверить это, надо всего лишь присмотреться к тому, что будет происходить в официальных сферах «после того». Какие законы будут приняты, какие темы будет раскручивать пресса, вот понаблюдайте за всем этим и многое станет ясно. Ясно, что тема прорабатывалась давно и всерьез. А теракт или «вылазка» неизвестных в масках на лицах, тут же убитых в ходе очистительной операции, и даже тел никому не покажут, или покажут, но не всех, – всё это очень хорошо и своевременно и, кстати, четко сработает на определенную политику. Хотя бы на то, чтобы оправдать идею подмены народа. Умных и образованных выдавили из страны, младенцев даже сотнями вывозили, а потом – милости просим, все народы в гости к нам! Из всех несчастных стран, где разруха и безработица, едут к нам рабы. Рабы, да, да! Им можно платить гроши, и прав у них нет никаких, и местная национальная элита с этого настрижет купонов немалых… Короче. Всем выгодно. И всё кстати. И уже не стесняются говорить, что это выгодно! Выгода стала сильным аргументом. И то, что старики вымирают тысячами в стране жесткой экономики – это тоже сильный аргумент в пользу! И об этом говорят прямо и открыто, и этому вроде бы надо аплодировать. Понимаете? Всё, что приносит бабки, – полезно и, стало быть, нравственно. Но вы, я вижу, этим совсем не интересуетесь.

Петр Сергеич внимательно посмотрел на неё, спустив очки на кончик носа и высоко подняв широкие кустистые брови.

– Вы правы – совсем.

– Совсем, совсем?

– Невозможно интересоваться всем сразу, и, простите, не очень-то я во всё это верю. К тому же, вы непоследовательны. Или вы меня подначиваете, не так ли? Что же касается эфиров, прямых ли, кривых ли, то здесь я с вами во многом согласна. Извините, но я бы хотела поговорить с вами совсем о другом, о своем деле, если это возможно.

– Как скажете. А вы, я вижу, не слишком ведётесь. Ну что ж, это комплимент. Ладно. Шутки в сторону, так вот, ваша история…

Он на минуту задумался, встал, подошел к окну и, прислонившись к серому пластиковому косяку, молча смотрел рассеянным взглядом на шумевшую где-то внизу многолюдную улицу.

А женщина уныло поглядывала на мерцающий экран монитора и грустно думала о том, что в сложившейся ситуации самое лучшее вообще ни о чем не думать, а просто довериться естественному ходу событий, а там будь что будет.

– Ну-с, так с чем же мы пришли?

– Слишком много хитросплетений многоходовой интриги обнаружилось вдруг и сразу. Похоже, без вашей могущественной помощи этот клубок мне не распутать. Говорят, вы владеете информацией…

– Кто говорит?

– Народ говорит. Молва.

– Молва – это серьезно. Это признак настоящей популярности.

– Вас действительно знают как человека сведущего, – осторожно и несколько льстиво сказала она.

Пётр Сергеич криво усмехнулся.

– Не стоит, ей же богу! Вам это не идет. Я и так со всей душой. Вот, пожалуйста, вся ваша история в деталях, – сказал мужчина, возвращаясь за компьютер. Вместе с географией, естественно. Тэкс, что там у нас? – он несколько раз щелкнул мышкой. Смотрим… Это перечень ваших работ, есть очень и очень волнительные темы… Вот эта хотя бы – 1991 года, о росте числа самоубийств и попыток суицида. А вот ваша переписка с партийными и государственными инстанциями с предложением оказывать психологическую и материальную помощь людям, попавшим в кризисную ситуацию.

– Да. Я тогда действительно много писала и выступала с различных трибун с предложениями такого толка.

– Но – стоп! Самоубийцы – необходимый атрибут периода революционной ломки общественного устройства. Слабые уходят сами – и в этом их правота. Это их выбор!

– Не думаю, что это обязательный атрибут общественной жизни, даже в самые революционные периоды.

– История не знает иных примеров – увы!

– Простите, это не так. История знает такие примеры. В некоторых христианских общинах, например, у меннонитов, вообще не было уголовников и самоубийц. Не было их также в общинах старообрядцев. Не было алкоголизма, наркомании, преступности ни в каких её проявлениях. Потому что в этих обществах была колоссальная социальная защищенность всех членов, и, ко всему прочему, не было иждивенчества. А в нашей стране в тот период, в начале девяностых, большая часть людей оказалась вообще не у дел. Многие и вовсе была вышвырнуты из общества. Однако мои предложения оказались невостребованными.