Леонид Борисов - Волшебник из Гель-Гью

Когда ему бывало очень не по себе или когда все радовало и ничто не раздражало, он любил далекие прогулки пешком. И сегодня путь до Монетной он решил совершить «на своих на двоих». По Садовой, Марсову полю, через Троицкий мост, по Каменноостровскому. Вспомнил, что сегодня понедельник. Тяжелый день. Но день такой легкий, веселый, солнечный! И в душе такой трепет, словно крылья растут.

Бывают в жизни взрослого человека такие дни, часы и – чаще – минуты, когда ему, по совокупности счастливых обстоятельств, удается обрести некую машину времени и, сев в нее где-нибудь на освещенном фонарями или солнцем углу, прибыть на площадь, мост или даже, скажем, задний двор ветхого дома, все равно куда, но всё же в такое место, где особенно хорошо было однажды в жизни. Так мы, вдруг остановившись, с какой-то смертельной радостью видим камень, перила и рельсы на мосту такими, какими видели всю эту мелочь в некий блаженный час – детства ли, юности ли или совсем недавно. И вдруг запахнет кофеем, который, еще в зернах, лежит в мельнице, и аромат хорошо заварившегося чая закружит голову и останется произнести: «я не выучил урока…» или что-нибудь в этом роде. И где-то в области сердца защемит сладко и печально, и тут понадобится очень немногое, чтобы человек написал стихи, нашел редкое сравнение в своей прозе или в полчаса сочинил вальс или песню.

Чтобы пережить подобное состояние человеку на улице, достаточно музыки военного оркестра, шарманки, ноющей во дворе, капли, упавшей с крыши под ноги, или запаха, прилетевшего на спине упругого ветpa. Если же блаженное воскрешение пережитого мига застигнет нас дома, в комнате, – потребуется много усилий, чтобы не покинуть дом навсегда.

Подобным состоянием однажды был охвачен Грин, и с тех пор оно стало его свойством; благодаря ему он, человек, как и все, видел мир глазами волшебника и поэта. Сегодня, на пути к Горькому, он пережил особенно ярко и глубоко это ощущение ухода не от действительности, а от всего того в ней, что доступно взору каждого.

Грин переходил Троицкий мост. Большие фонари на нем, несмотря на то что был день и уже по весеннему ярко светило солнце, горели все до одного. Их забыли выключить из электрической сети. В каждом матовом шаре фонаря сиял бриллиант. И длинный, пустынный в этот час мост заявил о себе как о некоем Пассаже с поднятыми витринами, в которых, через правильные промежутки, сияли драгоценные камни, числом шесть, по три справа и слева. Совершенно нелепо и странно было видеть ползущий по мосту трамвай, бегущие автомобили и пролетки извозчиков. Для того чтобы появление их на мосту стало законным и естественным, необходимо было выключить свет из всех фонарей, убрать бриллианты из круглых стеклянных футляров. И был такой момент в жизни моста, и его наблюдал Грин, когда только один он стоял на мосту в самой недоуменной позе: все виды транспорта были задержаны на подъеме и у памятника Суворову и на Каменноостровском проспекте. Неизвестно, почему и зачем это было сделано, но через пять минут Грин явился средоточием внимания. Его заметили задержанные пешеходы с обеих сторон моста, к нему устремились идущие навстречу, его старательно обгоняли те, что шли позади. Его окружили, он остановился. «Что случилось?» – спросили его. Он указал на освещенные фонари. Никто ничего не понимал. Любопытство осталось неутоленным.

А фонари продолжали сиять; не были они потушены и тогда, когда Грин возвращался, а это произошло через полтора часа. И он решил – вполне искренне и серьезно, что в данном случае это вовсе не было забывчивостью со стороны заведующего мостом, – мост был освещен потому, что в цирке «Модерн» со 2 марта начинались гастроли знаменитых артисток цирка Веры Суходольской и Екатерины Томашевской. На огромном плакате, стоявшем на углу Конной улицы, Грин прочел, сдерживая сердцебиение, тоску и чувство счастья:

ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ!

Только пять гастролей!

Спешите видеть!

ЕВРОПЕЙСКИЙ НОМЕР!

Впервые в России! Выход артисток цирка Веры Суходольской и Екатерины Томашевской. Исключительный номер иллюзий, стоящих на грани чуда. Цветочный дождь! Исчезновение cестер-близнецов на глазах у зрителей! Проход сквозь дерево и железо!

Грин закрыл глаза. Ветер Васильевского острова засвистел в его ушах. Вековая липа зашумела над его головой.

Не хотелось открывать глаза, не хотелось расставаться с воспоминаниями. Уйти, не дочитав плаката? Нет. Любопытно, что же дальше?