Леонид Борисов - Под флагом ''Катрионы''

– Но он им ничего не принес, – рассмеялся Стивенсон, отбрасывая затупившийся карандаш и беря остро отточенный, новый. – Ничего – из того, чего они ждали. Но

– Браво, Лу! – воскликнул Стивенсон и, отбросив карандаш, довольно потер ладонь о ладонь. – Еще строка, две – и ты скажешь то, что останется и после твоей смерти! И посвятим это Фенни!

Стивенсон задумался: что же она за это? Думал он недолго, – еще полминуты, и рука его размашисто написала:

Стивенсон еще с минуту держал карандаш над бумагой, а потом вслух прочел написанное с начала, поправил некоторые слова, максимально уплотнил свою недлинную поэму в полупрозе и написал в конце: «Тихий океан, на борту „Экватора“, число и месяц забыл, год 1889-й. Роберт Льюис Стивенсон».

Тем временем Фенни выговаривала Ллойду:

– Ты хочешь погубить всех нас, безумец! Что будет с нами, если умрет Луи? Представь, что он утонул…

– Представил, – покорно отозвался Ллойд.

– Это скандал – скандал на всю Европу, – назидательно продолжала Фенни, трагически прикрывая глаза и вытягивая шею. – Во всех газетах напишут, что мы не уберегли великого романтика!

– Стивенсон не романтик, мама, – мягко поправил Ллойд. – Он реалист, а если романтик, то совершенно новой формации. Ему чужда театральная напыщенность романтиков нашего века. Мой дорогой Льюис устремлен в будущее, он…

– Он после купания сидит у себя в каюте и трясется в ознобе, – грозя сыну пальцем, сказала Фенни. – Или лежит на койке. Зайди, Ллойд, посмотри, что с ним. Надо же придумать – нырять в Тихом океане! За час до прибытия! Позови ко мне капитана; я намерена поговорить с ним всерьез!

– Не делай, мама, глупостей! – запальчиво произнес Ллойд. – Капитан корабля – полновластный хозяин! Его приказания – закон.

– Даже и в том случае, когда он потворствует болезненным склонностям своих пассажиров? – прищуриваясь, спросила Фенни.

– На «Экваторе» нет пассажиров с болезненными склонностями, мама, – горячо возразил Ллойд, а про себя подумал: «За исключением одной пассажирки…» – На нашем судне все здоровы, и наиболее здоровый из всех – мой дорогой Льюис!

– Поди посмотри на этого здорового, – упрямо вскидывая голову, проговорила Фенни, закуривая папиросу. – Посмотри, а потом скажи мне, что ему нужно. Иди, Ллойд! Жду тебя через пять минут.

Ллойд пришел к матери спустя четверть часа и доложил, что ее муж, а его отчим, чувствует себя превосходно и намерен искупаться еще раз.

– У него температура, мама, – именно та, которая ему так необходима!

еподалеку от острова Уполо стояли три крейсера: немецкий, английский и американский. Огромное оранжево-лимонное солнце поднималось из-за высокой горы Веа. Три десятка лодок с туземцами-рыбаками медленно скользили по спокойной глади океана. Церковный колокол с унылым однообразием оповещал о начале службы. Двести англичан, семьдесят немцев и тридцать два американца – весь наличный состав европейцев на острове – приступили к своим делам: небольшая группа мужчин всех трех национальностей отправилась в свои консульства, остальные уселись за стойками трактиров, винных и бакалейных лавок. Немцы и англичане сняли со стен счеты и принялись подсчитывать барыши, действуя преимущественно теми костяшками, что расположены в рядах посередине.