Леонид Борисов - Под флагом ''Катрионы''

– За что ты поколотил Боба? – спросил сэр Томас.

– За то, что он назвал Роб Роя разбойником. И еще за то, что Боб дурак.

Сэр Томас улыбнулся, и Лу пожалел, что Бобу досталось очень мало – только по спине и бокам. Следовало отхлестать его по физиономии.

– Будем считать, что ты побил Боба за оскорбление нашего предка, – сказал сэр Томас. – Бить его по другим причинам не следует, – этак можно избить девять десятых Эдинбурга.

Лу, ушам своим не веря, смотрел на отца. Он так и сказал: «нашего предка». Лу вскочил со скамьи и кинулся отцу на шею.

Аудиенция была окончена.

Так сэр Томас, хотел он этого или не хотел, привил сыну любовь к прошлому Шотландии, поселил в его воображении некую тайну, которая так и осталась неразгаданной в продолжение всех сорока четырех лет его многотрудной, стремительной жизни.

– А ты, Камми, сколько раз видела Вальтера Скотта? – спросил Лу свою старую няньку. В гостиной пылал камин; Лу сидел на низенькой скамеечке, Камми – прямо на полу, вытянув ноги и глядя на огонь подслеповатыми слезящимися глазами. Между Лу и Камми лежал на боку Пират.

Прошел месяц с того дня, как Лу вернулся из поездки. Ухудшения в состоянии его здоровья не произошло, но не было и чего-либо отрадного. Лу по-прежнему был вялым, задумчивым, не по летам рассудительным, необычайно вспыльчивым и всегда неизвестно чем обеспокоенным. Боб бил стекла в домах, стреляя из рогатки. Лу водил дружбу с нищими, контрабандистами, капитанами кораблей. Пастух Джон Тодд учил Лу делать свистульки из камыша, лепить из глины лошадок и толстопузых королей, рассказывал интереснейшие истории из прошлого Шотландии…

– А ты разговаривала с Вальтером Скоттом? – задал Лу новый вопрос Камми после того, как она ответила, что Вальтера Скотта видела много раз; однажды он ее спросил: «Тебе не холодно, Камми?» – и она ответила: «Нет, сэр!» А он не поверил, он обнял Камми и сказал: «Не может быть, тебе холодно, милая Камми!» Было это лет пятьдесят назад.

– И ты помнишь? – удивился Лу.

– Старые люди хорошо помнят то, что случилось давно, и забывают вчерашний день, – чему-то улыбаясь, ответила старая нянька и погладила Пирата.

– Так… – протянул Лу. – Сколько же лет было тогда Вальтеру Скотту?

– Ему в то время было лет сорок. – Камми вздохнула и на несколько секунд закрыла глаза.

– А ты не слыхала, – вопросительно прерзал ее Лу, – не говорил Вальтер Скотт о Мак-Грегоре? О клане Мак-Грегора, понимаешь? Ты, Камми, что-нибудь знаешь о Роб Рое? Ничего не знаешь? И ничего не слыхала о Мак-Грегоре?

Камми продолжала гладить Пирата. Она думала о чем-то своем.

– Однажды Вальтер Скотт сказал мне, что я очень хороша, красива, как цветок!.. И это правда, Лу. Была молода, – мне в то время исполнилось двадцать три года. К твоему дедушке приезжал художник из Глазго. Он рисовал меня красками – желтой, синей, зеленой. Ах, Лу, Лу!

Камми взяла кочергу, сунула ее в огонь, разворошила золотистый клубок. Длинный палец пламени коснулся полена в углу, и оно, потрещав немного, жалобно пискнуло и покрылось лопающимися пузырьками влаги.

– Вот здесь, Камми, совсем темно, – сказал Лу, указывая на поленья, не охваченные пламенем. – Капитан ничего не видит, надо ему посветить, Камми. Смотри, какая борода у этого монаха! Роб Рой не любил монахов, Камми! Пират, возьми монаха!

Пират вскочил, оскалил зубы, вопросительно посмотрел на Лу и снова улегся.

– Пошевеливай, пошевеливай, Камми! – горячим шепотом проговорил Лу, ближе придвигаясь к камину. – Монах рассыпал золото! Вон сколько денег у него! А еще говорят, что Роб Рой разбойник! У Роб Роя никогда не было червонцев, – правда, Камми?

Камми, покачала головой и сказала, что тот, у кого много денег, никогда не сделает ничего хорошего; деньги – это болезнь, вроде рака, которым страдает сейчас главный судья Эдинбурга; больно в одном месте, а причина боли – в другом. Доктор лечит вот здесь, а рак протянул клещи туда и сюда. Но быть бедным тоже плохо. Надо, чтобы у каждого лежал на завтра на столе большой кусок хлеба, а в котелке кипела похлебка из мяса. Художник, который рисовал портрет Камми, довольствовался хлебом и похлебкой. Камми на полотне вышла как живая. Портрет купил Вальтер Скотт. Художник израсходовал эти деньги на вино.

– А когда у него не стало денег на вино, – эпическим тоном продолжала Камми, – кусок хлеба и похлебку он мог получить в доме своих друзей, а друзей у него было две тысячи человек. Этот художник делал картинки для книг, которые сочинял Вальтер Скотт. Я видела у него портрет Роб Роя, он…