Дино Буццати: Собака отшельника

Что таилось за этой парой добрых и грустных глаз? Вполне возможно, что через них в собачью душу проник образ Всевышнего. Какой след он оставил там? И вот дрожащие руки стали тянуться к псу с кусками пирога и куриными ножками. Галеоне, уже пресыщенный, смотрел прямо в глаза, словно пытаясь угадать его мысли. И человек, не выдержав, отводил взгляд. Бродячим и назойливым собакам в Тисе доставались лишь пинки и побои. С этим такого никто бы себе не позволил.

Постепенно все стали чувствовать себя участниками своеобразного молчаливого заговора. Старые друзья заглядывали в глаза друг другу, тщетно стараясь прочесть в них признание, и каждый при этом надеялся распознать сообщника. Но кто отважился бы заговорить первым? Один лишь неустрашимый Лучони без смущения касался щекотливой темы. «Глядите-ка, глядите, вот она, наша славная псина, видевшая Бога!» – нахально возвещал он, заметив Галеоне. И, ухмыляясь, многозначительно поглядывал на присутствующих. Но остальные чаще всего делали вид, будто намеков его не понимают, с недоумением спрашивали, что он имеет в виду, и, снисходительно покачивая головой, говорили: «Да что за чепуха! Смешно даже. Бабские предрассудки!» Промолчать или, еще того хуже, поддержать выходки старшего мастера – значило скомпрометировать себя. И потому разговор пресекали какой-нибудь глупой шуткой. Только у кавалера Бернардиса всегда был один ответ: «Да при чем здесь собака отшельника? Говорю вам, это местная тварь. Она уже не первый год шатается по Тису, чуть не каждый день я вижу, как она вертится у пекарни!»

Однажды, спустившись в погреб, чтобы проделать свою обычную махинацию с хлебом для бедняков, Дефенденте снял решетку с окошка и приготовился открыть дверцу в корзине. Снаружи, со двора, до него доносились крики нищих и голоса жены и подмастерья, пытавшихся их утихомирить. Привычным жестом Сапори потянул задвижку, дверца открылась, и булки посыпались в мешок. В этот самый момент краем глаза он заметил в темном подвале что-то черное и резко обернулся. Это была собака.

Стоя на пороге, Галеоне с невозмутимым спокойствием наблюдал за происходящим. В полутьме глаза собаки горели фосфорическим светом. Сапори окаменел.

– Галеоне, Галеоне, – залепетал он фальшиво и заискивающе, – ах ты, мой хороший… На вот, возьми! – И бросил ему хлеб. Но пес даже не взглянул на подачку. Словно с него было достаточно увиденного, он медленно повернулся и пошел к лестнице.

Пекарь, оставшись один, разразился страшными проклятиями.

Собака видела Бога, чуяла его запах. Кому ведомо, какие тайны она постигла? И люди смотрели друг на друга, словно желая найти подтверждение своим мыслям, но все помалкивали. Кто-то, уже собравшись наконец открыть рот, вдруг задумывался: а что, если это просто мои фантазии? Что, если другим такое и в голову не приходит? И снова делал вид, будто ничего не замечает.

Галеоне совсем уже по-свойски забегал то туда, то сюда, заглядывал в остерии и хлева. Бывало, его вовсе и не ждали, а он тут как тут, стоит себе неподвижно где-нибудь в уголке, приглядывается, принюхивается. И даже по ночам, когда другие собаки спят, на фоне какой-нибудь белой стены можно было вдруг увидеть его силуэт, движущийся характерной для пса ленивой рысцой, слегка враскачку. Где же его дом? Где конура?

Люди не чувствовали себя укрытыми от посторонних глаз даже за запертыми на засов дверями своего дома. Они постоянно прислушивались: вот шорох, зашелестели цветы, трава, вот мягкие и осторожные шаги по камням мостовой, далекий лай. Бу-ббу-ббу… – так лает только Галеоне. Вроде бы и не яростный лай, не резкий, но разносится он по всему городку.

– Ладно, чего там! Может, я и сам просчитался, – смягчается маклер, только что жестоко ссорившийся с женой из-за двух сольдо.

– Так и быть, на этот раз я тебя прощаю, но смотри, если подобное повторится, ты у меня вылетишь отсюда! – говорит Фриджимелика своему рабочему, вдруг раздумав его увольнять.

– А вообще-то она очень милая женщина… – неожиданно и в полном противоречии с только что сказанным заключает синьора Биранце, вместе с учительницей перемывающая косточки жене синдика.

Бу-ббу-ббу – лает бродячая собака. Вполне возможно, что лает она на другую собаку или на тень, на бабочку, на луну, но ведь не исключено, что есть у нее и иная, более обоснованная причина для лая; может, стены, дороги, поля не мешают ей видеть людскую подлость. Заслышав этот хрипловатый лай, пьянчуги, которых выставили из остерии, стараются держаться прямее.