Виктор Зорза - Путь к смерти. Жить до конца

В ту пору Ричард, он был на два года старше, находился в Гарварде и активнейшим образом участвовал в студенческом движении протеста против вьетнамской войны. Его отношения с отцом оставались хорошими — возможно, потому, что он был далеко от дома. Он просил отца обращаться с Джейн бережнее. «Дай ей победить тебя в некоторых из ваших споров, — писал он. — Ей нужна вера в свою правоту».

Было, однако, уже слишком поздно. Джейн больше не спорила с отцом о политике, а если он пытался затронуть эту тему, отмалчивалась. Между ними возник барьер, который не исчезал, даже когда они беседовали о других вещах. Из их отношений исчезли прежняя близость и яростная страсть недавних дискуссий. Оба держали себя в рамках — или старались держать — поскольку понимали, что любой новый спор способен привести к полному краху и без того серьезно разладившиеся отношения, чего обоим хотелось избежать. Состояние холодной сдержанности длилось более года.

Несколько потеплели их отношения, лишь когда Джейн поступила в университет. Через год Джейн разочаровалась в политической деятельности студентов и в политике вообще. Но мировоззрение Джейн не менялось, она не отказывалась от убеждения в том, что большая часть человечества страдает от несправедливости, никогда не сбрасывала с себя тягостного чувства вины, овладевшего ею во время той поездки с отцом.

С тех пор они никогда не говорили о своих разногласиях и не признавались в том, что, возможно, ошибались оба. Когда сейчас, по настоянию Ричарда, Виктор заговорил об этом, гнев, охвативший Джейн при воспоминаниях об их ссорах, был так силен, что он пожалел, что начал разговор. Дочь легко и мило простила ему случай в Сан-Франциско, но испытывала прежнюю обиду за приемы, которыми он пользовался в спорах, чтобы интеллектуально ее унизить. Он должен был знать, что она еще недостаточно созрела для соревнования с ним в политическом споре. Но больнее всего ранило Джейн мнение Виктора о мотивах ее позиции. Ее воспоминания об их дискуссиях отличались от тех, какие сохранились в памяти отца. Она считала, что он обвинял ее в поддержке насильственных способов борьбы со злом в мире, в том, что ее теории и политические концепции были ей дороже, чем люди, чье дело она претендовала защищать. Он поставил под сомнение ее честность, высмеял ее идеалы.

Виктор пришел в ужас, узнав об обиде, которую она носила в душе все эти годы. Теперь он понял, почему их примирение никогда не выглядело полным, почему в их отношениях отсутствовали глубина и теплота, которых он так жаждал. Неужели он и правда был таким бесчувственным? Сначала он хотел убедить дочь, что вовсе не намеревался так обойтись с ней, что она, очевидно, неправильно его поняла. Но правда ли это и вообще уместно ли приводить подобный аргумент? Важнее было другое: теперь он знал, что ее ценности были истинными, что она была честной и искренней, и он мог заверить ее в этом без малейших угрызений совести.

Виктор не ограничился пустыми уверениями. Он вспомнил, как однажды в Индии дочь вернулась в их роскошный отель настолько потрясенная увиденной на улицах нищетой, что не могла проглотить и куска пищи.

— Но ты ведь заставил меня есть, разве ты не помнишь? — прервала она отца.

— Я помню только нашу ссору. Ты была так расстроена, что несколько дней отказывалась выходить на улицу, а когда все же вышла, то возвратилась такой возмущенной, что мы снова поссорились.

Она вернулась в отель в бешенстве и угостила его подробным описанием нищеты и страданий, представших ее глазам в тот день. Рассказ свой она завершила убийственными нападками на капиталистическую систему, допускавшую подобное положение вещей. Джейн не пыталась проанализировать эту систему или что-либо предложить для преодоления ее пороков. «Специалист в области политики — ты, а не я», — с издевкой добавила она.

Затем скептически выслушала предлагаемое отцом решение: мир, в котором Соединенные Штаты, Россия и Китай объединили бы свои силы с Европой и Японией, чтобы помочь остальной части человечества достичь сносного уровня жизни. Гонку вооружений должно заменить сотрудничество между передовыми странами для помощи странам, менее щедро наделенным природными богатствами. Грядущий золотой век должен принести всему роду человеческому блага, которыми прежде пользовались отдельные нации и цивилизации, когда переживали свои золотой век.

— Чепуха, — вспыхнула Джейн. — Ты когда-нибудь давал себе труд задуматься о судьбе рабов во времена римского золотого века? Или о болезнях, голоде и нищете, терзавших простых людей в эпоху Возрождения?