Эдуард Лимонов - Торжество метафизики

Статные, юные, красивые, как молодые генералы, наши лагерные аристократы. И они умные, как змеи, эти ребята. Особенно они чувствуют, кого можно обидеть, кого — нельзя. Меня они обтекают, протекают мимо. Лишь остекленевшими остановятся на миг глаза и померцают немного, раздумывая.

Я разобрался в них еще в карантине у Игоря Савельева. Я понаблюдал за ними и увидел, что они воистину возвышаются над зэковским морем. Не обязательно они образованы, не обязательно они умны, но, по классификации Льва Гумилева, лагерные козлы и завхозы — наиболее пассионарные индивидуумы в лагерной толпе. Самые резкие, самые быстрые. Юрка Карлаш смеясь как-то поведал мне, что в клубе зэковское начальство, все двухметроворостые, юные, складирующие бумажки и анкеты, спросили его обо мне. Спросили стесняясь, они не хотят выглядеть суетно любопытными. «Почему он так убого одет? Не годится ему ходить в вылинявших лагерных тряпках… Ты бы ему сказал…» Таким образом, юные опричники считают, что по моему статусу я должен быть одет подобно им: черным рыцарем, в свежее и новое, в отглаженные со стрелками брючки, сияющую, затянутую в поясе рубаху.

Однажды утром один из них застал меня врасплох в ПВО. Я сидел, устремив свой взор на Девочку-Демона с зеленой шевелюрой, и был с ней, но в руке у меня была зажата небольшая тряпка для вытирания пыли. Уборка должна была производиться с 8.15 до 10 часов, а в понедельник и пятницу даже до 11 часов. А работы там для двоих было максимум на полчаса. Потому я делал вид, что работаю. Обычно я бродил и общался с Девочкой-Демоном или разговаривал о Грузии с Бадри, пока тот чистил свои аквариумы. Но в то утро я нагло сидел, а на самом деле слился с этой дьяволицей в единое целое. И пил из нее энергию. И вдруг входит этот рыжий, заместитель начальника СДП, то есть второй козел колонии по значению. Я вскочил.

— Да сиди, — сказал он. — Как дела-то?

— Нормально дела, — сказал я и стал вытирать подоконник.

— Он и так белый, — сказал рыжий. — Только испачкаешь. Чего дергаешься, сиди себе.

— Уборка-то до десяти, — сказал я. — Еще полчаса.

— Ну и как ты себе это представляешь? — спросил он. — Что я напишу на тебя докладную, что за полчаса до окончания уборки ты уже не работал?!— Он заулыбался. — Хотел бы я видеть того козла, у которого рука подымется написать на тебя докладную.

За сим мы еще с ним поговорили о чем-то, и он удалился. После того случая я понял, что я у них у всех на особом счету. Может быть, приказал Хозяин, а вероятнее всего, они сами все чувствуют.

Есть, есть здоровые, сильные и быстрые юноши в русском народе. Со светлыми лицами, с каменными щеками, с мощными руками, витязи светлые. Это зэковское начальство колонии. Никогда на воле я не видел столько энергичных юношей в одном месте.

Наш Антон невысок, но у него дьявольски сильная воля. Он доказал себя тем, что поднялся в лагере от семнадцатилетнего убийцы до завхоза лучшего в колонии отряда. Он организовал зэков, построил в иерархию. Они уважают каждый его кашель и с беспокойством ожидают, когда он освободится. Другой будет, еще неизвестно, справедлив ли. А Антон справедлив. И честолюбив. Он оборудовал 13-й отряд, вылизал все его помещения, как конфетку. С помощью родителей осужденных Антон превратил все комнаты 13-го в стерильный, евроотремонтированный, ну, не Рай, разумеется, но ни одной воинской части такое не снилось. Обои в спалках вот будут опять менять, их уже доставили, несмотря на то что меняли уже менее года назад. Да у меня на воле в квартире в Москве я обои за шесть лет так и не сменил! Помимо помещений (а мне было с чем сравнить, я ведь некоторое время провел в 16-м отряде, тот выглядит убогим в сравнении с 13-м), Антон добился для своего отряда лидирующего места в КВН. Для этого он поддерживает талантливого Карлаша и стимулирует его. Юрка сказал мне, что, когда Антон уйдет на волю, он, Юрка, уже не станет напрягаться. К тому же Юрка уверен, без помощи завхоза он не добьется таких результатов.

Они сидят там, в подсобке, празднуют день рождения. Пускают по кругу кружки с чефиром. Лагерные аристократы. На воле они будут скрывать, кем были в лагере. Однако в таком расслоении, в выкристаллизовывании подобных аристократов я — разумный наблюдатель — вижу естественный процесс образования каст. Большинство зоны — мужики-работяги — имеют и внешний вид, соответствующий их касте. Это гнилозубые, с непропорциональными, как правило, телами, со всякими телесными ущербами, рано состарившиеся, облысевшие, ввалившиеся щеки, выпучившиеся глаза. Их особая родовая примета — телесная ущербность.