Марина Юденич - Нефть

Потому что через полтора часа — когда отвратительный ланч, главным провалом которого стал пережаренный кусок говядины знаменитого здешнего йоркширского пудинга, укутанный в кокон совершенно непропеченного теста, подходил к концу — он уже знал это имя. Имя человека, ради малейшей прихоти которого медийные звезды и даже целые планеты, не чета Марвину Расселу, плотным послушным стадом скатывались с небес и мчались туда, куда указывал пастух. И громко блеяли, если он того хотел. И молчали, когда отточенные ножи пастушьих подручных ловко вспарывали их натруженные глотки.

— Энтони Паттерсон?

— Ты гений, мой мальчик…

Марвин Рассел сиял. Бокал с драгоценным Petrus был водружен на стол с такой восторженной энергией, что тонкая ножка бокала едва не надломилась. Но и без этого рубиновая жидкость, возмущенно взметнувшись, выплеснулась на белую скатерть. Стив прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Это было еще одно из давно подмеченных свойств Марвина, любой успех он всегда немедленно записывал на свой счет. Невозможная загадка, разгаданная Стивом за непропеченным пудингом, восхитила его, будто это он сам только что назвал имя, которое, направляясь на встречу, даже не рассматривал Стив.

— И его интересует причина?

— Совершенно не интересует, если все обстоит так, как говоришь ты. Свихнувшийся в подземелье гений и все такое прочее. Господи правый. В каком опасном мире мы живем, лаборантка, страдающая от ПМС, может ненароком отправить вселенную в тартарары. Слушай, неплохо, а? Это надо будет куда-то вплести. Собственно — в любую техногенную катастрофу. Да? Лаборантка, страдающая от ПМС…

— Все обстоит именно так. Я не о лаборантке — о взрыве в Колорадо.

— Значит, полагаю, ему будет достаточно получить информацию об этом еще из пары-тройки таких же надежных источников. И успокоиться. Сохранив, разумеется — а он, поверь мне, никогда ни о ком не забывает — глубокую признательность каждому, кто вовремя снабдил его достоверной информацией.

— Приятно слышать. Но я бы предпочел благодарности — обмен.

— Парень, мы говорим об Энтони Паттерсоне.

— Но ведь это он пожелал, чтобы ты допросил меня сегодня. С пристрастием.

— Скажем так, он поинтересовался, нет ли у меня на примете надежного и толкового парня в новой команде демократов.

— Пусть так. Но из этого следует, что у него была иная версия…

— Вероятно, была. Но что ты сейчас можешь предложить ему взамен?

— Возможно, что-то еще…

— Ты сукин сын, Стиви… Ты только что заверил меня, что в этом чертовом Колорадо взорвался какой-то псих, нажавший не на ту кнопку.

— Так и есть… Но — вдумайся, Марвин, — отправляясь на встречу с тобой, мог ли я знать, что сегодняшний наш паршивый пудинг оплатит не кто иной, как Энтони Паттерсон?

— Полагаю — нет. Нет. Не мог. Уверен, что не мог.

— Выходит, эта мысль пришла ко мне здесь и сейчас, в процессе того, как мы с тобой обсудили кое-что.

— Я понял, понял. Хочешь сказать, что если у тебя появится вдруг возможность вот так накоротке обсудить кое-что с Энтони Паттерсоном, твой паранормальный мозг родит что-то еще?

— Тебя собираются увольнять, Марвин?

— С чего ты взял, болван? Я — лучший. Мне нет замены.

— Ну, слава богу. Я счастлив. Честное слово — совершенно искренне счастлив.

— Засунь свое счастье в собственную задницу. Почему ты сказал эту мерзость сейчас? С чего в твоих чертовых гениальных мозгах родилась эта идиотская мысль?

— Все просто. Ты вдруг научился понимать быстро и излагать кратко. А раньше не умел.

— Скотина. Как ты понимаешь, с большей вероятностью я мог бы гарантировать тебе встречу с Господом Богом, притом прямо сейчас. О президенте мы даже не станем говорить — полагаю, ты видишь его раз пять на дню. Стив промолчал — Клинтона он видел раза два. На ходу, в плотном кольце сотрудников администрации, через головы охраны и плечо Дона Сазерленда, в темном коридоре возле ситуационной комнаты.

— Но я попытаюсь.

Стив и не сомневался. Он попытается. И попытка будет удачной. Дело было теперь за Доном Сазерлендом, а вернее — кем-то над ним, уполномоченным дать согласие на этот разговор. Но Стив уже был уверен, что все сложится. Он еще не успел проанализировать истоки этой уверенности. Просто — она была. Возможно, интуитивной. С интуицией у Стива были странные отношения — с одной стороны, он никогда не склонен был на нее полагаться, с другой — не сомневался в наличии, и признавал, что иногда интуитивное приходит раньше рассудочного. И не ошибается, притом.