Илья Бояшов - Повесть о плуте и монахе

На такого полового уставились с удивлением.

Пьянчужкин же сын восклицал:

– Не мука ли адова ваша тяга к проклятому зелью? Не сам ли Сатана запускает свои когти в вашу душу, ею играя, – не гаснет ли последний ум, не просыпается ли зверь, когда плывет земля под вашими ногами?! Нет, не подойду к вам более, не налью вина в ваши стаканы!

Собрал он те деньги, которые ему совали, и обратно протянул:

– Оставьте деткам своим на краюху!

Тем же, кто упал, упившись, и не в силах был подняться, заправил вывороченные карманы и, выведя на улицу, на холодке укладывал.

Прознал про то трактирщик:

– Пошел вон с глаз моих! Не будет от тебя никакого толку!

Хозяин магазина его учил:

– Смотри перво-наперво, кто перед тобою – ежели из благородных – стелись, ибо нет никого дороже таких покупателей! Пол мети перед гостем таким, выкатывай товар не мешкая. Иное дело – чернь уличная, мужики лапотные, их бабы глупые – не стесняясь, на них покрикивай, бросай товар на весы без всякого смущения. Цену тверди им твердую, сам же гирьку незаметно подкладывай. В долг давай с тем, чтоб вернули втрое! Этих можно гнуть, то – пыль завалящая, с них бери без всякой жалости.

И поставил малого за прилавок.

Пришла вдова и заплакала: у нее семеро сидят по лавкам, кушать просят. Стала вымаливать хоть зачерствелых крошек. Алеша дал ей муки, дал сахару, налил масла – денег же не спросил:

– Занесешь, когда будут. И сказал вернувшемуся хозяину:

– Разве Христос не велел делиться со вдовами, с убогими? Разве убудет твоего товара? Набиты им доверху магазин и амбары!

Ответил хозяин после раздумья:

– Все это я не раз слыхал от нищих, от попов с монахами, от лентяев да лежебок. Одно мне неведомо – откуда ты, сын пропащей матери, никого кроме пьяниц да сводней не видевший, узнал про Иисуса Христа?

И вздохнул, сокрушаясь:

– Беда в том, что не место Христу за прилавком!

Мальчишка ответил:

– Поистине, место это – царство Рогатого!

Вздыхал хозяин, расставаясь с упрямым:

– Быть, быть тебе голодному.

Возвращался пьянчужкин сын, не найдя себе ни еды, ни работы. Непогода застала его в чистом поле. Обессилев, сел он и обращал к небу глаза:

– Вверяю себя тебе, Господи! Ведь истинно: раз Ты дал мне жизнь и наградил руками, ногами и головой – неужто не позаботишься и о пище телесной?

Пролился тут на малого холодный дождь и промочил до нитки. Он, не державший три дня во рту ни хлебной крошки, воскликнул, радуясь:

– Не знак ли это – вставать и спешить далее? Ничто так не бодрит, не будит, как пролившийся дождь!

И благодарил Бога за дождь.

Сын же царский страдал в своей золотой кроватке. И так говорил с тоской, глядя из окон на то, как набегает туча и проливается дождь:

– Кабы мне бегать под тем дождем!

На столах у царевича лежало великое множество закусок; были там икра, балыки, селедка и канапе, и сосиски, и суп с волованчиками, пирожки и гренки с сыром, и различные овощи с приправами, фрукты и пирожные, торты, шербет и конфеты.

Приезжали во сверкающий царский дворец уральские казаки, привозили подарки из далекой Сибири. Бородатые кавалеры Георгия вносили блюда с осетрами, выкатывали бочонки с икрой свежайшего посола. Большая честь была для казаков свой первый улов на сибирских реках отдать царю и царевичу. Переливалась под хрустальными люстрами янтарная икра, и были почетными гостями белуга и семга невероятных размеров. Радовались здоровые, розовощекие сибирские казачки своим же подаркам и щедро наделяли всех икрою и рыбой – пудами везли казацкую добычу.

Потчевал и царь гостей-казаков – им выносили всякие угощения, наливали чистой водочки – пили они за здоровье царского дома и пели и плясали перед царевичем. Уговаривали самого царского сына подгулявшие казачки:

– Попробуйте рыбки нашей, отведайте икорочки! На всем свете не найдете такого лакомства.

Царевич же отворачивался.

Печальным сидел он за столом, и блюда оставались нетронуты.

Тогда начальник крымских виноградников наклонялся к самому государю:

– Не выпьет царевич для аппетита вкусного моего винца? Ах, моя «Массандра»! Она любого заставит покушать.

Предлагали вина царевичу – он со вздохом отказывался.

А плут, вернувшись к родителям, махнул рукой на всякую работу. Смастерил он себе новую дудочку. Не отходила от Алешки счастливая матушка, вся в слезах от радости:

– Не отпущу более от себя, не отдам кровиночку. Пусть рядом со мною ест, пьет Алешенька, пусть, пусть играет себе на дудочке!