Ксения Букша - Манон, или Жизнь

Райнер достает вторую визитку.

– Первая не считается, – объявляет он.

Левая Роза берет визитку в правую руку, правая Роза – в левую.

– По одной моей визитке есть у всех, а вам я хочу дать две, – предупреждает Райнер. – Это значит, что наша встреча с вами – возможно, она не случайна. Если вы – та, которая мне нужна, я с вами свяжусь. Вот вам моя визитка… Пойдем теперь писать докладную записку…

Но, придя в отель, Райнер и Роза забывают о докладной записке. Так что написать ее Райнеру в тот день так и не удается.

Ни в тот день, ни в какой-либо из последующих дней.

А Давиду Блумбергу между тем снится сон.

На этот раз ему снится тот-которого-к-ночи-не-поминают.

– Вы, конечно, понимаете, – говорит тот-который, развалясь на стуле напротив Блум-берга и доверительно наклонясь к нему, – что главная фигурантка вашего дела – ста-жерка Манон Рико, несмотря на то, что в первый момент может показаться, что она почти ни при чем. Начнем с того, что если бы не так называемые сбои на сервере, в результате которых у вас появился формальный повод для проверки RHQ, вы бы никогда не влезли в их дела. Во-вторых: Манон – единственная, кому можно верить во всей этой истории, единственный человек, который пока ни разу никому не соврал. Включая и вас, герр Блумберг. Я надеюсь, вы понимаете, что главный вопрос, на который от вас ждут ответа наверху, это: кто такая Манон?

– О, да! – говорит Блумберг проницательно. – Я знаю. Но почему вы не сказали мне об этом сразу? Я уверен, что вы не откажетесь просмотреть мои докладные записки, они небезынтересны, хоть я и пишу их не вам, а вашему, так сказать, бывшему начальству…

– Откажусь, – возражает тот-который. – Я знаю все, что там написано. Вы пишете тождества, Блумберг. Пока – тождества. А мне от вас нужно решенное уравнение. Ответ на вопрос: кто такая Манон?

– В моем уравнении слишком много неизвестных, – говорит Блумберг. – Например, имя заказчика. Оно мне неизвестно.

Тот-который еле заметно улыбается уголками губ. Блумберг понимает свою ошибку. Опять тождество: кто такая Манон? это Манон…

– Понимаете, – говорит тот-который, – мне не так уж важно, кто именно из вас всех преступен, а кто – нет. Вот, например, Эрик Хартконнер, этот ваш финансовый гений. С одной стороны, он, конечно, неправ, что устраивает джентльменские соглашения и таким образом вздувает рынок высокодоходных облигаций. Я пользуюсь его термином, а вообще-то надо бы говорить «мусорные». Но ведь, помилуйте, если бы не он, в Европе вообще не осталось бы ни одной высокотехнологичной компании. Они просто не смогли бы привлечь дешевых денег, и все до одной утекли бы в Индию, Китай и Сибирь. И мне совершенно не нужно сажать его в тюрьму, о чем у нас вышел, к сожалению, спор с несчастным герром Кнабе, и герр Кнабе со мной, как видите, не согласился. Или вот, например, вы, Блумберг. Правы вы или нет? Все это мне совершенно не важно, как вы понимаете, и дело совершенно не в этом.

– Для меня имеет значение только одно, – продолжает тот-который. – Я люблю Манон, только ее, и больше никого, никогда полюбить не способен. Я допускаю, что Манон, чертова кукла, может и должна соблазнять людей, но я совершенно не желаю, чтобы один из вас… отнял ее у меня. Завладел сердцем моей Манон. Ведь у вас есть свои, простые и понятные женщины. Манон же навсегда принадлежит мне, она создана для меня, и она рано или поздно ответит мне взаимностью. Ваши предки, герр Блумберг, называли меня Charms, откуда пошли слова «харизма», «харя» и «шарм». Я – обаятель, герр Блумберг, мне все можно, и мне все удастся. Манон постоянно бегает от меня, – тот-который пожимает плечами, – проказница, шалунья, само непостоянство, герр Блумберг, – и я не собираюсь применять силу. Я хочу сделать это правильно, – в голосе того-которого появляется настойчивость и страсть. – Я готов ждать сколько угодно. Настоящий де Грие – это я. Наш разговор окончен, – объявляет тот-который. – Но мы еще встретимся. Мне нравится, как вы работаете. Продолжайте в том же духе.

Четыреста пар со всей Европы, участники рекламного турне Mercedes S-klasse. Мне все больше нравится то, что происходит. Да и Вике, кажется, окончательно примирилась и втянулась. Пока наши глаза еще ни разу не увидели, а уши не услышали ничего такого, что могло бы показаться Вике «вульгарным», «дешевым», «попсовым» и что она там ассоциирует со словом «реклама». Единственный признак того, что мы участвуем в рекламной акции – в городе многовато красных «мерседесов», но и это никак не обесценивает тот единственный, наш. Красный «мерседес», облитый солнцем и дождем. Мы входим в кадр и выходим из кадра.