Сергей Шикера - Египетское метро

Часов в десять утра позвонил Филипп. Саша быстро вошел в комнату и сунул Тягину его телефон с включенной громкой связью. Из коридора в комнату заглядывали Майя и лектор. Говорил Филипп бодро, чуть ли не весело. Извиняясь, сообщил, что по вине покупателя, не вернувшегося к сроку из своего путешествия, сделки завтра не будет, она переносится на один день. В комнате повисла нехорошая тишина. Саша отобрал телефон у Тягина и пошел в спальню. «Порадовал, нечего сказать», – удрученно подумал Тягин.

Во второй половине дня разразился скандал. Начался он с коронной Сашиной фразы: «Так, я не понял!». Что говорила Майя, Тягин не мог разобрать, зато Сашу слышал прекрасно.

– Какой на хер салон?! – возмущался тот. – Скоро купим тебе такой салон. Хоть два.

Робкие невнятные возражения Майи, и следом опять громогласное:

– Я-не-по-нял. А кого я е**ть буду? Лектора? Нет, ну я могу, конечно, эту пиццершу вызвать, например, которую Серега трахал, да и не проблема это вообще, ты ж понимаешь. Но ты считаешь это нормальным? Мозги у тебя есть? Двух дней потерпеть не можешь? Сидеть! (Звук затрещины.) Подождешь, я сказал. Что тебе еще не понятно? Давай разберемся! Лектор, сука, место, быстро! Сиди, не высовывайся. Так что тебе не понятно?! Давай, объясни мне!

Хлопнула дверь, но с такой силой, что поползла обратно. Хлопнула еще и на этот раз закрылась. Судя по шуму, по толчкам в стену, там уже происходило что-то нешуточное. Возмущенный голос Саши, возня, затрещины, испуганный крик лектора: «Саша не надо!», и его же крик уже при распахнувшейся двери, переходящий в визг и явно предназначенный Тягину: «Он её задушит! Саша, не надо!!!» Тягин отложил кроссворд, огляделся, поискал глазами какой-нибудь предмет, которым можно было бы разбить оконное стекло – всё, что он мог сделать – но ничего не нашел. Подобрав ноги, стал ждать, чем всё закончится. Между тем из спальни доносились звуки молчаливой возни, был сильный толчок в стену, и что-то тяжелое сдвинулось с места, кровать, кажется. Наконец в коридор выскочила растрепанная Майя. Держась за горло, и даже тут не глядя на Тягина, она панически выкрикнула в воздух:

– Он его задушит!

В ту же секунду в комнату ворвался лектор, с разбега нырнул под стол и заставился стулом. Вбежавший следом Саша бросился было за ним, но тут в его поле зрения попал Тягин. Саша подскочил к нему.

– Это ты тут, сука, мутишь?! – закричал он, хватая Тягина за ворот свитера правой рукой и потянувшись к горлу левой.

Раздались три коротких звонка в дверь. Саша замер, выпрямился и пошёл открывать. Явился Серый, и они с Сашей прошли в спальню. Лектор выполз из-под стола и, не глядя, на Тягина, ушел на кухню. Еще раньше туда ушла Майя.

У Саши была хорошая черта – он не мог долго находиться в дурном настроении. Уже через полчаса, сразу после ухода Серого, он ходил по квартире и весело говорил:

– Так! Меняем тему! Всем быстро успокоиться! Я, между прочим, теперь снайпер, и вы все у меня на прицеле!

Раскрывал и показывал какое-то удостоверение. Примирение с Майей они отметили бурной любовной сценой. Чуть позже Серый побывал еще раз, а к вечеру Саша, как и в предыдущие дни, уже был хорош. Сначала он завел с Тягиным разговор о Москве, потом выделил ему деньги, судя по купюрам, из абакумовских, и они, выпивая и закусывая, сели играть в очко. Тягин довольно быстро два раза проиграл свою тысячу.

– Ладно, не переживай, – успокаивал его подобревший Саша, протягивая сигарету с начинкой от Серого. – На, затянись. Затянись, я говорю!

На этот раз Тягин еще и выпил больше вчерашнего, и после нескольких затяжек его совсем разобрало. Он даже и посмеяться толком не успел, когда Саша стал рассказывать что-то уморительно смешное, как его вынесло в непроницаемую и как бы знакомую тьму. Там, в ней, стоило только попривыкнуть, было много чего. Горячий плотный ветер, долгое время куда-то уносивший его голову, вдруг утих, а давящая со всех сторон плотность осталась; спасаясь от неё, он тыкался по углам и искал предсказание предсказания. Красное платье в поезде не могло взяться ниоткуда: думай! Поезд набирал ход. Так где же было начало цепочки, и что предсказывало историю с красным платьем?.. И он, конечно же, вспомнил, что в тот вечер, когда они уходили с Дашей от дома Тверязова, на ней были красные туфельки – да-да, в черной ночи, на мокром октябрьском асфальте в желтых листьях! (Значит, вот для чего в его жизни появилась Даша?) Но этого ведущим показалось мало: а до туфелек Даши? что было до туфелек? Вы серьезно? Боже, да столько же всего всякого было, как и у каждого, что ж теперь, всё вспоминать, всю жизнь перелопачивать? И он ползал, натыкаясь то на одно красное пятно, то на другое – да вот же! вот! и вот! вот, вот, вот! – до тех пор, пока озаряемая фальшфейерными вспышками тьма, не растворила его в себе. А между тем поезд египетского метро летел всё быстрей: широко пылающие факелы на стенах мелькали всё чаще и уже соединялись в сплошную полосу света; грозный гул движения, а вместе с ним и плотное хоровое скандирование «Москалив-на-ножи! Москалив-на-ножи! Москалив-на-ножи, на-ножи, на-ножи!» становились всё глуше и сливались в ровный бархатный шум, и медбрат Анубис с пёсьей, как ему и положено, мордой вглядывался в оживающее лицо Тягина всё внимательней…