Виктория Токарева - Северный приют

Шеф занимался йогой. Стоял на голове.

– Я пришел сказать вам, что вы – законченное говно, – объявил Алексей.

– А бывает незаконченное? – спросил Шеф, стоя вверх ногами.

– Бывает незаконченное.

– А какая разница?

– Незаконченное – это когда человек знает, что он говно, и стесняется этого. А законченное – это когда он знает и не стесняется.

Шеф встал на ноги.

– Вы, наверное, принесли заявление об уходе? – поинтересовался Шеф.

– А как вы догадались?

– Раньше вы не были таким откровенным.

Алексей кладет заявление на стол.

– А куда вы уходите, если не секрет? – спросил Шеф.

– Поменяю себе Шефа.

– Вам дали другую зарплату?

– Нет. Я вообще ухожу. Отовсюду.

– Эмигрируете?

– В каком-то смысле.

– Ну что ж, вы человек молодой в отличие от меня. А тут так и просидишь…

Шеф вздыхает и подписывает заявление. Протягивает.

Алексей стоит.

– Все? – спросил Шеф.

– Вообще-то я пришел прощаться, – сознался Алексей.

Самолет летел над облаками. Облака были похожи на вскипевшее море с голубыми проплешинами.

Алеша сидел возле иллюминатора и смотрел вниз.

Потом поднялся, пошел по проходу.

В самолете шла своя самолетная жизнь: молодая пара сидела голова к голове.

Иностранцы оживленно беседовали по-иностранному.

Солдаты играли в карты.

Восточный человек дремал.

Алексей видел преимущественно макушки: молодые, старые, густоволосые и лысые, крашеные и естественные.

Алексей остановился возле туалета. Закурил.

Появилась стюардесса. Испугалась:

– Курить строго запрещено. Вы что, не видите? – Она показала надпись.

– Почему? – спросил Алексей.

– Как почему? Это же самолет. Искра может попасть. Мы можем на воздух взлететь.

– А мы сейчас где, по-вашему?

– Выше. – Стюардесса подняла палец, показывая, куда именно они могут взлететь.

– Днем раньше, днем позже, – философски заметил Алексей.

– Лучше днем позже. – Она отняла у него сигарету.

Братья сидели за накрытым столом. Алексей почти не ел. Владимир ест и пьет с удовольствием, как и все, что он делает в этой жизни. Володя младше Алексея на десять лет – это уже другое поколение. Он – шире в плечах, выше ростом, красивее лицом. Хозяин жизни. Так же, как и брат, черен, усат и тоже похож на обаятельного таракана. Но это – совершенно разные тараканы. Владимир – таракан, который шустро выбежал из-под печки с радостно торчащими усами и как будто воскликнул: «Вот он, я!» А Алексей – таракан, которого стукнули туфлей и он, пришибленный, полез обратно под печку.

– Ну, как Витя-борода? – спросил Алексей.

– Он теперь Витя-маникюр.

– Почему?

– Инженерию свою бросил. В бармены пошел. Их там маникюр делать заставляют.

– Доволен?

– Чуть не посадили. Я его выручил через отца. За четыре куска.

– Отец знает?

– Про что?

– Про то, что ты за его спиной взятки берешь?

– Да ты что? Ему это и в голову не приходит. Я в прошлом месяце еще четыре куска наварил. Одному квартиру сделал.

– Как отец?

– Все такой же. Спрашиваю: как дела? А он про посевную, про отчеты, как сводка в последних известиях. Вкалывает, как зверь. По шестнадцать часов в сутки. Как при Сталине, так и при Брежневе. Для него ничего не меняется. По-моему, он и не заметил, что тридцать лет прошло.

– Как муравей, – задумчиво сказал Алексей.

– Он не муравей. Он – хозяин края. Муравей – это ты.

– Я мамонт, – задумчиво сказал Алексей. – А ты – клоп. У нас реликтовая семья.

– Почему я клоп? – не понял Володя.

– Присосался к чужим деньгам.

– Я не беру у людей последние деньги. Я беру у них лишние деньги, которые они сами хотят мне дать.

– А вот мне никто не предлагает лишние деньги. Странно.

– У меня есть к тебе одно выгодное дело, – оживился Володя.

– Ага… Дело лет на восемь.

– Да нет. Твоя Ленка в университете преподает. Надо девочку одну принять. Золотая медаль. Ей только два экзамена сдать. Фамилию не помню. На «швили» окончание. Пять кусков дают. Ни за что, в общем. Делать почти ничего не надо.

– Не будет Ленка этим заниматься. И я не буду, – отказался Алексей.

Пауза. Братья глядят друг на друга.

– Знаешь, почему у тебя в спальне лампочки нет? – спросил Володя.

– Перегорела.

– А почему новую не вкрутите? Знаешь?

Алексей молчит.

– Потому что твоей Ленке смотреть на тебя неудобно. Ты уже давно ей не муж, а сыночек старшенький. Студентик. Со стипендией в пятьдесят рублей.