Андрей Остроумов - Дуди Дуби Ду

Вскоре работа была закончена. Коля собрал инструмент, получил от заслуженного артиста расчет и, пожав ему на прощание руку, полностью обескуражил словами, что все, по его мнению, было прекрасно, если бы не омерзительные вопли какого-то чудика, которые он слушал на протяжении всего периода своего ударного труда.

Заказчик в ответ на Колины замечания обозвал его долбоебом, выпил на кухне стакан водки, потом еще два раза послал по матери его самого вместе с его «Бомжови» и выставил за дверь, которую тут же запер изнутри на все замки. Коля позвонил, чтобы пролить свет на беспричинное буйство заслуженного артиста, отношения с которым, на его взгляд, сложились вполне благопристойные. Но в ответ из-за двери раздались звуки давно надоевших песен и трехэтажный мат в его адрес.

С критикой в свой адрес Коля еще как-то мог бы смириться, но за несправедливо оскорбленного Бона Джови полагалось мстить. Членам бригады на общем собрании чудом удалось отговорить коллегу не поддаваться мстительным позывам, доказав его неправоту открытым голосованием в лучших традициях демократического централизма.

Коле потребовалось немало усилий, чтобы превозмочь себя и не спорить с категоричным вердиктом. Он проводил товарищей и сел за печатную машинку, чтобы излить горечь от нанесенной заслуженным артистом несправедливой душевной травмы. Призадумался о вечном. Потом мысль ушла куда-то в сторону, и его крепкие, заскорузлые от цемента пальцы отстучали по клавишам печатной машинки:

Автор прочел напечатанные строчки два раза. Получилось очень грустно, коряво и не по делу. Коля хотел порвать текст, но потом передумал, решив оставить, чтобы потом, через много лет, при случае посмеяться над своими замысловатыми истинами, отстоять которые сегодня не получилось. Так вышло, что в своих стихах поэт упомянул прозу. Но ведь он ее никогда не писал, а в своем последнем произведении, однако, нагло задекларировал, поэтому ничего не оставалось, как безотлагательно себя в ней попробовать. Лихорадочно пометавшись по комнате, Коля решительно подошел к печатной машинке и, чтобы поднять себе настроение до уровня крайнего оптимизма, принялся сочинять индийскую сказку. Тема была близка, поэтому особых трудностей в написании текста не возникло.

Андрей

В предгорьях Гималаев живет Андрей. Вот уже двадцать лет каждое утро Андрей мажет шею синей краской, берет с собой банку из-под полусинтетического моторного масла BP ("Бритиш Петролиум") и выходит работать на дорогу, ведущую в Шамбалу.

Там Андрей отвинчивает с банки крышку и начинает показывать фокусы иностранным туристам, сопровождая свои манипуляции истрашными гималайскими байками, с целью оградить загадочную страну от непрошеных идиотов.

Возьмет, бывало, Андрей у очкастого туриста сигарету, затянется как следует и рассказывает по-немецки:

— В последнее время участились случаи краж женщин в дупель оборзевшими местными гималайскими медведями. Украдет мишка женщину, затащит к себе в пещеру и прелюбодействует. А чтоб та не убежала, пятки ей слизывает до такой степени, что кожа на них становится такой нежной, что и ступить нельзя. Поэтому женщины никуда не убегают, а живут с мишками, рожая на свет йетих, как их, снежных человеков, коих расплодилось вокруг превеликое множество. Задрали уже. А что мишки делают с мужчинами — аж говорить страшно.

После рассказа Андрей выдыхает дым, которым он затянулся перед рассказом, и делает страшные глаза, а из банки из-под моторного масла "Бритиш Петролеум" вылезают две кобры, Людка и Зойка, и начинают шипеть.

Туристы убегают в свои отели, курят кашмирский гашиш и боятся под одеялами, забывая про Шамбалу напрочь. А пока они слушали Андрея, местные макаки уже попятили у них из карманов, рупии, гашиш, пепси-колу для Людки и Зойки и "Патек Филипп" с рук для Андрея.

Женевские часы Андрей отсылает домой в Саратов, где у него жена Маша, два троечника и куча разноплановых интересов. Маша продает часы на рынке и откладывает деньги на квартиру в Митино.