Алексей Михайлович Исаев: Неудачник: превратности судьбы

Как только Лёша открыл входную дверь, то увидел в темноте много людей. Его слегка пробрал страх.

"Упс. Мама, я попал", – подумал он.

Алёша не успел подойти к парню, предупреждавший его, как вдруг на него откуда-то справа обрушился молниеносный удар. В глазах у него помутилось, боль он ощутил не сразу. А местные, воспользовавшись его растерянностью, добивали со всех сторон, с целью лишь бы ударить, оторваться и просто почувствовать кайф жестокости.

Они его недолго избивали, так как им успели помешать общаговские ребята, вышедшие покурить. Местные спокойно удалились, кроме того, который ещё в прошлый вечер предупреждал Алёшу.

Он подошёл к ребятам. Стрельнув сигарету, сказал:

– Затащите его к себе в конуру. Если спросят, кто это сделал, вы не видели. А кто проболтается, башку свернём. Когда вы его нашли здесь, – он указал пальцем в землю. – Никого не было. А этому передайте, – плевком он показал на валявшегося Лёшу, – так будет продолжаться всегда, пока он не перестанет упрямиться.

С тех самых пор Алексей перестал показываться с Марьям на виду у местных. Они тайно встречались ночью от чужих глаз, хотя и свои же в общаге могли бы настучать местным, особенно некоторые недоброжелатели.

Прошло две недели с того злополучного дня, когда Алексей подвёргся избиению. Эти две недели пролетели незаметно и без каких-либо инцидентов, но это было затишье перед бурей. Ему ещё предстояло столкнуться с совсем другой проблемой, которая для него окажется очень сложной.

В последний день очередной учебной недели в комнату Лёши вошли после занятий Большой, Перец и Татарин. В этот день Алексей специально не пошёл на занятия по уважительной причине, так как остался в общежитии дежурным.

Они зашли, когда он нежился на кровати и буквально "тащился" под свою любимую песню "Чинури".

Его друзья принялись готовиться к отъезду домой, закидывая шмотки и многое другое в сумки. Только один Лёша никуда не собирался, потому что ему некуда было податься.

Все трое, собрав сумки, уселись на кровати, и Перец у Большого спросил:

– Ну, что первакам наказали, что им нужно привезти, на прописку?

– Да мы с Лысым к ним заглядывали и предупредили их. Кажется, всё будет тип-топ.

– С чего ты взял? – вставил Татарин.

– Ха. Ты что, Татарчонок, с Луны упал? Так больше не шути. Просто мы с Лысым немного на них нажали, – Большой улыбнулся. – Те пока ещё салаги, обязаны слушать нас. Также мы им объяснили до последнего пункта, что их здесь ждёт и как они должны себя вести в стенах общаги.

Татарин лучезарно улыбался, потирая руки: он уже себе представлял день, когда они пропишут новеньких.

Все трое попрощавшись с Лёшей у крыльца общежития, ушли в сторону автобусной остановки. Лёша смотрел им вслед с завистью.

В понедельник, после ужина Большой дал команду всем первакам принести подарки, которые они привезли "на прописку".

Парнишки с первого курса заходили в комнату Лёши один за другим, неся с собой подарки. В понятие "подарок" входил следующий смысл: это могли быть деньги, но не меньше стоимости одного блока хороших сигарет, бутылки со спиртным или курево, а также еда. Эта общаговская традиция ("прописка") передавалась уже довольно давно и превратилась в определённого рода ритуал.

Суть этой традиции заключалась в следующем: новенький заходил в комнату, где уже находились ребята с последнего курса, или "деды", как их иногда называли. Первак преподносил свой подарок, а старшие ребята деловито рассматривали, оценивая. Если подарок им нравился, то новенькому весь этот учебный год жилось как в малине. Ну а если – так себе, тогда они считали, что новичок их уважает не в той степени, в какой нужно. Это сулило мелкие неприятности.

Были случаи, когда некоторые ребята с первого курса вообще отказывались преподносить подарок и "прописываться". Тогда поступали особо, а как именно, вы узнаете немного позже.

После того как ребята с первого курса презентовали подарки, третьекурсники приступили к их "прописке", которая больше всего напоминала армейскую. И по окончании её, принялись это дело отмечать.

– Ребята! А вы не заметили, что ещё двое перваков сюда вообще не заглядывали, словно их это не касается, – заметил Алёшин сосед по комнате Максим, разливая "СЭМ".

– Лично я присёк, – сказал Большой, выпив свою порцию алкоголя. – Сейчас мы с Лысым выясним, почему они к нам не пожаловали. Только вот немного примем на грудь.

Когда стол опустел, а в бутылках не осталось и капли, Большой с Алексеем спустились этажом ниже и с грохотом вломились в комнату к первакам.