Владимир Козлов - Политика

– Как обычно.

Она моет руки, достает иголки и начинает втыкать их мне в лоб, переносицу, за уши. Это неприятно, но я уже привык. Она заканчивает и куда-то уходит. Я открываю глаза и смотрю на тусклый потолок.

Меня выписали. Я иду от здания больницы к остановке мимо витрин, безвкусно украшенных к Новому году, до которого еще полмесяца. Несколько дней назад я нашел под креслом в фойе скомканный листок из тетради в клеточку. На нем было стихотворение. Не знаю, кто его написал – Поэтесса или девушка в майке с Кобэйном или кто-то еще.

На экране телевизора в углу вагона – фильм «Красная жара». Американцы в форме наших ментов говорят по-русски с корявым акцентом. В другом углу – еще один телевизор, на него смотрят те, кто сидит напротив. Окна занавешены серыми пыльными шторами.

Хозяин видеосалона, чувак в обрезанных джинсах, без майки идет по вагону, собирает деньги.

Пожилая тетка говорит:

– Не буду я платить, я села, потому что в тех вагонах сидячих мест нет. Я вообще туда не смотрю.

– Меня не волнует, смотришь ты, или нет. Раз села, то давай плати, а то выкину из вагона – пойдешь пешком по шпалам.

Тетка лезет в сумку, достает смятые рубли.

Я сую пацану трешку и рубль, говорю:

– За двоих.

Папа дремлет, прислонив голову к стене.

Я спрашиваю у тетки:

– А какая следующая станция?

– Каролино-Бугаз.

Толкаю папу в плечо.

– Сейчас наша, выходим.

Он снимает с полки чемодан, я беру сумку.

На экране у Шварца спрашивают:

– А вы чем обычно расслабляетесь?

– Водкой.

У здания станции – старый «пазик». Папа спрашивает водилу:

– До базы отдыха «Светлый путь» не довезете?

– «Светлый путь»? Вообще я еду в «Строитель», но это рядом. Могу и вас докинуть. Сколько дадите?

– А сколько вы просите?

– Ну, десятку, хотя бы.

– Мы от Одессы, с видеосалоном за столько доехали. Давай хотя бы за пятерку.

– Ладно, садитесь. Сейчас еще подождем троих в «Строитель»…

Автобус трясется на дороге из бетонных плит. По левой стороне – бараки баз отдыха, за ними – море. У бараков с криками носятся дети, ходят загорелые до черноты дядьки и тетки.

Папа выбрасывает бычок в окно, говорит:

– Я как услышал название базы отдыха, долго смеялся. Думал – есть чувство юмора у тех, кто названия придумывает. Потом сказали, что есть колхоз такой – «Светлый путь», и это его база отдыха, потому и название такое.

Я спрашиваю:

– Что, там одни колхозники будут?

– Вряд ли. Им никуда ездить не надо, у самих море под боком. А база – это чтоб денег заработать, путевки вон нам на завод дали. Мы раньше арбузы у них покупали по дешевке – по двадцать копеек за килограмм, а в этом году уже все – цены поднялись, теперь по пятьдесят, почти как в овощном.

Выпрыгиваем из автобуса. За металлической оградой – два двухэтажных корпуса, крытых шифером. К одному приделана вывеска «б/о Светлый путь». Между корпусами – проход к морю. У двери с надписью «Администрация» толпятся несколько человек, на асфальте стоят чемоданы и сумки. Худой мужик в голубой расстегнутой тенниске улыбается и кричит папе:

– А вот и Николаич! А я в профкоме спрашиваю – кто еще будет из наших? Они говорят – Семенов с техотдела. А помнишь, как мы в восемьдесят восьмом отдыхать от завода ездили? Тоже под Одессу, только со стороны Николаева. Жили в палатках, и каждый день – дождь… Помнишь?

Папа подходит к мужику, жмет его руку.

– Конечно, помню. Такое, Костя, не забывается.

– Ты с пацаном приехал? И я тоже со своим, и с Любой.

Рядом стоит толстая тетка в старомодном летнем платье в горошек и соломенной шляпе. Ноги у нее белые, с выпершими венами.

– Игорь! – орет Костя. – Я тут тебе друга нашел, иди познакомься.

Пацан примерно моего года курит, облокотившись на ограду. Он в синих спортивных штанах и тенниске «Lacosta» в красно-черную полоску, выше меня сантиметров на десять.

Пацан поворачивается и подмигивает мне. Я подхожу, мы жмем руки.

– Я – Игорь. Ты слышал, короче.

– А я – Сергей.

– Ты где живешь, на Рабочем?

– Да.

– А я – на КСИ. Враги, короче. – Игорь улыбается. Половина переднего зуба у него отколота. – Но это херня, здесь не до того. Все будем с местными крестами махаться.

– А они что, полезут?

– Ясен пень, полезут. – Он кидает бычок под ноги, сплевывает. – Ты учишься или работаешь?