Но накаченный молодец расставаться с нею не спешил. Отстранившись, процедил:
— Ладно, полтораха и свободен.
— Не-е, мало. Они ж золотые!
— Они-то можа и золотые. Только ты, паря, со мной делиться обязан такими находками! Или скажешь: не твоя рвань раскопала их на моей свалке?..
— Так что с того?! Кто без этой рвани их разыскал бы? Археологи лет через тыщу?..
— Две штуки и разговор окончен, — полез Костоправ в карман джинсовых брюк.
— Не-е, не согласен, — заупрямился бывший торгаш.
Ладонь бандита на мгновение замерла в кармане, затем сызнова зашевелилась, словно что-то разыскивая, нащупывая… Спустя пару секунд появилась сжатой в кулак, с тускло мерцавшими заостренными «перстнями» кастета.
После двух коротких, но мощных ударов «администратор» глухо застонал и рухнул на асфальт; следом сухим осенним листом полетела голубоватая тысячная купюра…
* * *
— Сколько такие потянут?
Моисей — худощавый смуглый часовщик, он же скупщик золота долго не отвечал, внимательно рассматривая корпус сквозь прилепленное к глазу черной оправой увеличительное стекло. Потом, осторожно поддев крышку специальным пинцетом, жевал губами, изучая тонкий механизм…
— Полтоы тысячи доллаов, — наконец изрек он, с нещадной частотой глотая букву «р».
— Долларов?! — изумленно переспросил Костя.
— Да, доллаов. Аассчитаться могу пьямо сейчас.
— Н-нет, я подумаю…
— Хоошо, согласен — две тысячи. Но это последняя цена.
Забирая часы обратно, обрадованный и одновременно озадаченный бандит бросил:
— Зайду позже.
— Постойте! Больше вам никто не пьедложит!.. — взволнованно вскочив, закричал вдогонку мастер, да молодой человек уж исчез из виду.
Расстроенный еврей схватил со стола мобилу и спешно набрал номер.
— Вы не пьедставляете, Семен Аатурович!.. Вы пхосто не пьедставляете! Сейчас у меня побывала известная в нашем районе фигуа — он у меня частый гость. Да и вы, полагаю, об этой фигуе наслышаны. Так вот послушайте…
* * *
— Забавный мотивчик… Что это? — пыхнул толстой сигарой грузный мужчина лет шестидесяти.
— Часики новые по случаю приобрел. Почти задарма достались… — недовольно покосился на свое левое запястье Костя; шрам на левой щеке побагровел. Желая поскорее перевести беседу в другое русло, пробормотал: — Вы, пригласили меня, чтобы узнать по поводу долга?
— Само собой, любезный! Очень хотелось бы узнать что-нибудь этакое… конструктивное и деловое.
Бандит энергично пообещал:
— Семен Артурович, я постараюсь уладить нашу проблему и отдать вам должок в ближайшие дней десять-двенадцать.
— Не нашу проблему, любезный, а твою. И… я уж не в первый раз слышу сладкие посулы, — громко вздохнул бывший уголовник, решивший на старости лет завязать с зонами и заняться бизнесом. Усевшись поудобнее в глубоком кресле, он одернул полу ладно сшитого костюмчика, разгладил жиденькие волосы на затылке. И, сузив глаза, попросил: — Дай-ка взглянуть на твою обновку.
Костоправ нехотя расстегнул браслет, подал часы; театрально отворотив «скучающий» взгляд в сторону от новоявленного бизнесмена, от его вышколенных громил-охранников, замерших чуть поодаль, стал рассматривать интерьер ресторанного кабинета для VIP-персон…
— Хм… «Брегет». Обычный «Брегет»… — с тем же театральным равнодушием вертел в руках швейцарский шедевр Семен Артурович. Потом поднял на Костю Соломатина тяжелый взгляд, и вяло предложил: — Могу списать за них четверть твоего долга.
Тот качнул головой:
— Мне уж предлагали такую цену.
— Хорошо. Треть. Это больше трех тысяч баксов, любезный, — вскинув брови, напомнил мужчина. — Подумай…
Пытаясь собраться с мыслями, молодой человек буравил собеседника взглядом. В глазах легко читалось недоумение от стремительно растущей цены, и оттого, что столь дорогая вещица была найдена на заурядной помойке.
— Извините, но я… лучше отдам деньгами, — снова мотнул узким лбом упрямец. — Самый крайний срок — через десять дней. Даю слово.
— Что ж, дело твое, — буркнул Семен Артурович, незаметно промокая платком изрядно вспотевшую шею. — У тебя неделя. Последняя неделя!..
И дождавшись, когда успокоится потревоженная Костей тяжелая портьера, нервным кивком подозвал одного из охранников…
* * *
— Сеня, меня очень беспокоит твое бездействие, и… я бы сказал равнодушие, — смачно закусывая коньяк сочным лимоном, выговаривал поджарый старичок.
Читать дальше