Эдуард Лимонов - Священные монстры (портреты)

Чего хотел Че, чего он искал в Боливии? На самом деле он хотел совершить коммунистическую революцию на латиноамериканском континенте. Взметнув партизанскую войну в Боливии, планировалось перенести ее через границы в соседние страны - в Перу и родную для Че Аргентину. Не получилось, но судьба получилась: 100 % революционер в чистом виде. Невозможно его оспаривать.

Наша общая цивилизация (европейско-американская, но мы в нее тоже входим) нуждается в унификации героев, в сведении большого наследства истории к нескольким знаковым культовым фигурам. Неоспоримый Че также неоспорим как Ван-Гог.

В 1996 году для круглого Ивана Рыбкина была создана невнятная организация с невнятными целями - Консультативный Совет при призеденте некая совещательная медуза, где предложено было участвовать всем имевшимся в наличии политическим партиям. Мы воспользовались этим и предложили кандидатами в Совет десять наших партийцев. В конце концов, всех наших отмели и оставили одного меня, как самого известного. Я пожелал войти в Комитет по безопасности. Удивились, попробовали отговорить, взяли. Я пришел на первое заседание Комитета. Состоялось оно в здании администрации президента на Ильинке. Пройдя мимо перешептывающихся стражей порядка и охраны всей мастей, пройдя через раму металлоискателя, поднялся, нашел круглый зал. Зал был уже полон. Все с неодобрением и раздражением оглянулись на меня. Я уселся в задний ряд. Пришел и сел на сцене за тяжелый стол председателя Петров - бывший 1-ый глава администрации Ельцина (а до того бывший 1-ый секретарь Свердловского обкома партии) - высокий, худой и седовласый.

Я стал разглядывать зал, между тем как они выбирали всякие там комиссии. Зал был полон пожилых мужчин от 40 до 60 и выше возрастом. Подавляющее большинство имели грузную, пухлую комплекцию, более половины носили животы. Еще столько же были лысыми. Все без исключения имели начальственный вид. Пятеро или шестеро были облачены в военную форму с генеральскими лампасами. Без сомнения, все они были в прошлом крупными начальниками. И хотели стать еще раз начальниками. Спор разгорелся за единственное оплачиваемое место секретаря Комитета по обороне, так как Петров, неведомо кем назначенный, уже числился Председателем Комитета. Петров, я быстро это понял, наблюдая за ними, хотел провести на место секретаря своего человека, в то время как в зале нашлись и другие претенденты. Они по очереди выходили к микрофону и аргументировали свою поддержку того или иного кандидата, перечисляя его прошлые заслуги: Иванов, дескать, уже работал на связи между правительством и Верховным советом, у него огромные связи, ему и карты в руки. Сидоров, дескать, сидел в 93-95 годах в Госдуме в соответствующем комитете, вот его и следует избрать секретарем. Один вышел сам и минут 15 расхваливал себя, какой он отличный исполнительный чиновник. Они волновались, гудели, шумели, вскрикивали, вскакивали, одному генералу стало плохо, лицо побагровело и его престарелые товарищи вывели его из зала под руки. Только я сидел, безучастный, в кожаном пиджаке и стремительно думал, искал что это мне так мучительно напоминает. Советская бюрократия была мне незнакома, потому меня отнесло к литературе. Гоголь! - осенило меня. Чиновники! Гоголь! Спаслись, выжили и через 150 лет после смерти Николая Васильевича живы чиновники российские, живы, кропивное племя! Неизвестно с какими целями создал Рыбкин консультативный совет, толи по приказу Ельцина, чтобы иметь готовую институцию, повторяющую своей конструкцией Государственную Думу. Дабы когда Дума вконец достанет президента, распустить ее и передать ее функции Консультативному совету. Или же Консультативный совет был позволен и подарен Рыбкину в утешение, поскольку лево-центристская партия Рыбкина по не получилась, в Думу не прошла, получилась право-центристская черномырдинская партия "Наш дом Россия!". Как бы там ни было, Консультативный совет забили до отказа махровые чиновники. Мало изменившиеся со времени написания "Ревизора", "Носа", "Шинели" и прочих чудесных сказок Гоголя о чиновниках.

Они поворачивали ко мне блины лиц. С некоторым беспокойством. Они знали, что я, кроме всего прочего, журналист, и могу живописать их драчку за место. Но охота пуще неволи! Охота было единственное хлебное место заполучить, и они стали ругать друг друга. И Петров уже еле-еле успокаивал их, так они орали! Отстойник для чиновников, соискающих место - вот что это было этот комитет! В конце они слаженно сфотографировались. Больше я в Комитет не ходил за явной ненужностью моего там пребывания. Я ведь хотел включить НБП в легальный процесс, а не соискал места. Мне еще долго звонили оттуда и посылали факсы: приходите, Эдуард Вениаминович, будем обсуждать интересную тему.